«Электронная версия книги подготовлена Страницами памяти Владимира Ивасюка Дата генерации файла: 17 августа 2010 г. Осталась отцовская печаль 2 ...»

Володя временно пользуется институтским пианино, а это забирает у него много времени и вызывает слишком выразительное любопытства окружающих и немного мешает его творческой работе.

Месяцы проходят быстро. Володя безболезненно сливается со студенческим коллективом шестикурсников, находит среди них хороших парней и девчат, с которыми охотно общается, дружит. Чувствует себя очень хорошо и в консерватории, не покидает и творческую работу — завершает те вещи, которые начал еще в Черновцах. Ему помогает студент дирижерского отделения Виктор Кострыж, тоже буковинец. Вместе с ним Володя пишет для произведения «Песня будет среди нас» оркестровку, выступает по радио. Песня завоевывает широкую популярность.

Володя исполняет ее и на телевидении. Дружба с Виктором Кострыжем длится несколько лет. Они ходят вместе на концерты, выставки произведений художников. После посещения львовской скульптурно-керамической фабрики Володя возвращается домой с глубокими впечатлениями. С энтузиазмом говорит:

— Я разве что в кино видел работу стеклодувов — это настоящая сказка.

Какая игра цветов, и какая точность и утонченность плавных движений каждого стеклодува! Из раскаленного жидкого стекла на глазах появляется творческая вещь.

Чудо!

В ноябре в Выжницу приходит телеграмма с Центрального телевидения про участие в финале фестиваля «Песня-72» ансамбля «Смеричка» с песней Л. Дутковского «Незрівнянний світ…» («Несравненный мир…»). Левко, однако, принимает решение, что ансамбль исполнит Володин «Водограй», который был тогда на устах у почитателей песни всего Советского Союза. Володю тешит благородство чувств его верного товарища.

Галя, которая жила в то время вместе с Володей, знает все подробно и точно.

Вот что она рассказывает:

«Для того большого события Володе хотелось пошить себе самый лучший костюм. У него же был изысканный вкус, хотя он одевался скромно, не крикливо, не пытаясь привлекать внимание к себе внешним видом. В декабре мы полетели в Москву. Тогда же приехала «Смеричка» вместе с Назарием Яремчуком и Василием Зинкевичем. Володя очень обрадовался, когда увидел и Василя Стриховича, присутствие которого навевала на него покой, уверенность, бодрость. Казалось, что Василий является в некоторой мере вдохновителем и гарантом его хорошего успеха.

Уже в первый вечер после приезда Володя знакомится с человеком, который стает его другом на много лет. Это — прекрасный кинооператор Геннадий Зубанов. Он, увидав молодого композитора в коридоре телестудии, бросается в какой-то кабинет и через какое-то мгновение выходит оттуда с двумя большими упаковками.

— Володя, — говорит, — когда кто-то кому-то дает приятное письмо, то требует, чтобы адресат потанцевал. Я вот принес тебе аж две упаковки, в которых есть тысяча писем. Должен станцевать какую-то свою долгую-предолгую коломийку.

Володя смотрит на него удивленно, потом берет упаковки, рассматривает их.

— Что это такое, Геннадий? — спрашивает.

— Не догадываешься? Это же телезрители просят, чтобы включили в телепередачу твой знаменитый «Водограй».

Володя передает упаковки Василию Стриховичу и обнимает Зубанова, благодарит за приятную неожиданность. Он тронут таким количеством слов. Несет упаковки в гостиницу, чтобы потом послать их во Львов двумя посылками».

В Москву Володя приезжает хорошо подготовленный. Прежде всего с основательно разработанной оркестровкой для эстрадно-симфонического оркестра.

Все партитуры, переписаны старательным, умелым переписывателем, словно напечатаны в издательстве, — не стыдно давать их дирижеру Юрию Силантьеву — светлой личности в творческой биографии Володи. Маэстро всегда приветливо встречает Володю, приглашает к себе в гости, советует перебраться в Москву, где тоже будет иметь возможность окончить медицинский институт и учиться в консерватории.

Володя считает, что халтурно сделанная и не аккуратно переписанная партитура — это оскорбление для музыкантов. Поэтому он заботится и о внешней эстетичности своих рукописей. Силантьев очень доволен ними, а после заключительной репетиции оркестранты даже поздравили Володю:

— Ты, Володю, порадовал нас своими партитурами.

— Когда такие, как они, лежат на пульте, то хочется играть… — Ты сильный, парень. А твоя оркестровка может сделать честь самому большому композитору.

За день до концерта Володя очень волнуется. Решает выступить в старом костюме, в котором он выступал в прошлом году, на конкурсе «Песня-71», и завоевал большой успех. Володя немного суеверен, когда идет речь о дорогой ему вещи в его жизни — песне.

Тогда же на Центральном телевидении, Володе принесла радость встреча с композитором А. Пахмутовой и А. Бабаджаняном. Володя всегда с теплотой и увлечением рассказывал о той встрече.

Перед творчеством А. Пахмутовой он уже давненько преклоняется — хорошо знает ее песни, которые выходили в печати, старательно изучал их, задумывался над непревзойденным мастерством отдельных из них. И вот прекрасная мастерица современной лирической песни сама подходит к нему, протягивает руку и говорит:

— У вас, Володя, миллионы почитателей — я одна из них, может, самая искренняя. И вы этого заслуживаете, ведь вы парень очень способный. Пусть вам везет, Володя, и дальше.

С А. Бабаджаняном у него тоже был сердечный разговор, который он часто вспоминает. Ему приятно осознавать, что он единомышленник с популярным творцом. Разговор шел в основном вокруг Володиной биографии и творчества, которые так органично сливаются, что их невозможно разделить. А. Бабаджанян коснулся проблемы оригинальности в песенном творчестве и был очень доволен, когда Володя сказал ему, что композитор в любых условиях и обстоятельствах не имеет права сбиваться на окольный путь подражания чужим образцам, он должен опираться на родной грунт, вырабатывать свой стиль. Наследование — это яд и для самых одаренных творцов.

Вспоминая встречу с доброжелательным и благосклонным собеседником, Володя сказал:

— Мне кажется, что А. Бабаджаняна все время преследует страх перед серостью, неоригинальностью. Этот благородный страх появляется и у меня, только сажусь за инструмент.

— Без него прогресс в искусстве был бы невозможен, — говорю.

— Конечно, в жанре песни почему-то все разрешено, — размышляет Володя приглушенным голосом. — Начало появляться много талантов, которые тянут за собой большие возы неприхотливости. У некоторых немалый аппетит к штампам.

Наверное, у Бабаджаняна аллергия на них.

О работе Володи, студента-медика, идет речь в статье Г. Деменко «Композитор В. Ивасюк», помещенной в институтской многотиражке «За медицинские кадры». Авторша приводит слова доцента А. Шуфлата.

«Очень доволен Володей. Мне нравится его честность, с какой он относится к занятиям. Никогда не замечал, чтобы он уклонялся от своих обязанностей, или хотел, чтобы ему в чем-то потакали. Наоборот. Бывает, спросишь всю группу, никто не знает, а Володя ответит. Я думаю, что он будет хорошим врачом».

В той же статье автор останавливается и на влиянии песен Володи на представителей других народов. Г. Деменко рассказывает о своей подруге из Свердловска, которая, послушав по радио «Балладу о двух скрипках», воскликнула: «Если бы ты знала, каким успехом пользуются у нас в Свердловске «Червона рута»! Ее поют на каждом вечере, а у меня на работе ежедневно передают ее во время обеденного перерыва по заводскому радио. Некоторые коренные сибиряки начали даже украинский язык изучать, чтобы петь украинские песни».

Г. Деменко ведет дальше: «И вот я, наконец-то, на кафедре пропедевтической терапии, где шестикурсник врачебного факультета Владимир Ивасюк проходит субординатуру. Он как раз занимался в рентгенкабинете. Навстречу встал невысокий юноша в халате и шапочке. На белом фоне резко выделялись большие синие глаза, которые, кажется, вобрали в себя всю синь карпатского неба. Он оказался неразговорчивым, очень серьезным и чрезвычайно скромным».

Как и Володю, Софию Михайловну Ротару песня вывела в широкий мир, дала ее имени силу лететь от сердца к сердцу сначала тружеников Украины, потом всего советского народа. Наверное, нет в нашей стране человека, который бы не знал ее имени, не произносил бы его с чувством восхищения и уважения.

А песня пришла к ней в хорошем селе Маршинцы Новоселицкого района, где София Ротару родилась в семье славных хлеборобов Михаила Федоровича и Александры Ивановны. Из шести их детей четверо — профессиональные певцы.

Среди них София еще с детства выделялась красотой и силой своего голоса. Они формировали свои предпочтения и вкусы на молдавских и украинских народных песнях. Большим авторитетом и главным законодателем в царстве песни является отец, Михаил Федорович. София всю жизнь вспоминает о нем с трепетным почетом.

«Мой отец, — рассказывает она в одном из своих многочисленных интервью, — очень талантливый человек, он сам мечтал стать певцом, но у него не было возможности. Было другое время, другая жизнь до знаменитого 28 июня сорокового года. Он свою мечту перенес на меня. Хотел, чтобы я окончила музыкальное училище, консерваторию. И если сегодня родители плачут на моих концертах, они плачут от радости».

Уже в четвертом классе девочка стает солисткой школьного хора, которым руководит Алексей Георгиевич Дряб, исполняет молдавские и украинские народные песни в сопровождении оркестра народных инструментов. На всех смотрах художественной самодеятельности и олимпиадах получает наивысшие оценки.

Девятиклассницей на областном смотре художественной самодеятельности завоевывает диплом первой степени, а на Республиканском фестивале народной песни в Киеве завоевывает громкий успех — первое место. Пресса называет ее «соловейком Украины». А это было как раз в 1964 году, когда Володя пишет свои первые песни, организовывает вокально-инструментальный ансамбль «Буковинка» и испытывает первые радости успеха перед своими земляками.

София Михайловна вступает на хормейстерское отделение Черновицкого музыкального училища. На протяжении нескольких лет выступает в эстрадномолодежном ансамбле при физико-математическом факультете Черновицкого университета. Новый большой успех принесло ей участие в международном фестивале молодежи и студентов в Софии, где за исполнение песен — украинской «На камені стою» («На камне стою») и молдавской «Чобенаш» — получает золотую медаль и звание лауреата. Болгарская пресса благосклонно откликнулась и даже пустила в ход крылатое выражение — «София завоевала Софию!».

Возвратившись из Болгарии, молодая певица устраивается педагогом Черновицкого культпросветного училища, где работает почти три года. В этот период выступает преимущественно на концертах, посвященным значительным историко-революционным датам.

Вот я сижу с Володей и известным молдавским поэтом Василием Левицким в театре им. О. Кобылянской на одном из таких концертов.

Володя уже студент второго курса и автор многих хороших песен. Ведущий оглашает выступление Софии Ротару.

Почти на авансцену выходит красивая девушка в народной одежде, которая ей очень идет, подчеркивает ее изысканность. Ее красивое селянское лицо одухотворено. Она исполняет очень популярную песню «Степом-степом…» («Степью, степью…») А. Пашкевича. Это чрезвычайное, непревзойденное исполнение — тихает, Володя наклоняется ко мне с пылающим от возбуждения лицом и говорит вполголоса:

— Такой интерпретации я еще не слышал. Просто забываю о мелодии и словах, вижу только душу Софии Ротару, такую же загадочную, встревоженную и прекрасную, как и эта песня.

— Я тоже впервые слушаю эту девушку. О ней говорят хорошие вещи.

Улыбаясь, говорит:

— Пойди и скажи ей по-молдавски, что она может стать славной певицей.

Пусть ворон не ловит… Пора уже доказать эту истину.

Молдавский поэт Василий Левицкий слышит весь наш разговор и кидает Володи с лукавинкой в глазах: