«Когда и сколько заплатили Иуде Искариоту Игорь Мельниченко Содержание Когда и сколько заплатили Иуде Искариоту ПРЕДИСЛОВИЕ ВВЕДЕНИЕ, которое нужно прочесть Глава 1. КАК ...»

Ну, вот, например (23.2): «протоархонт осквернил ее (Еву), и он родил с ней двух сыновей: первый и второй - Элоим и Иаве. Элоим с медвежьей мордой, Иаве с кошачьей мордой. Один был праведный, другой неправедный (а ведь точно: такова суть противопоставления ИЕУЕ и АЛЕИМ в Торе). Иаве он поставил над огнем и ветром (и здесь все точно: в главе, посвященной Моисею, мы уже установили, что ИЕУЕ (Иаве) - это Громовержец Иовис), Элоима же он поставил над водой и неустроенной твердью (переосмысление стиха (1.2) из Бытия). И он назвал их именами Каин и Авель из хитрости». А вот это - уже нечто новое, уж слишком вольная трактовка библейского текста. Ну, а учитывая то, что, оказывается, родила-то Иаве и Элоима оскверненная Ева, мы имеем настоящий околобиблейский скандал.

В критическом анализе и переосмыслении библейских источников, не испытывая никакой скованности, гностики достигали, можно сказать, почти что атеистического уровня. Писали, не считаясь с авторитетами, так, как думали: «И когда он увидел творение, его окружавшее, и множество ангелов вокруг себя, тех, которые стали существовать через него, он сказал им: я, я бог ревнитель, и нет другого бога кроме меня. Но, объявив это, он показал ангелам, которые были вокруг него, что есть другой бог. Ведь, если не было другого, к кому бы он мог ревновать?» Апокриф Иоанна» (13.5-13).

Критика Моисея, сконцентрированная гностиками на богословско-философском рационализме, провоцировалась, прежде всего, греческим переводом Торы, в котором монотеистичность излагаемого достигалась за счет разрушения переводчиками фактического содержания источников, порой их полного обессмысливания. При этом и в чисто теософском плане перевод оказался неполноценным: вместо одного ИЕУЕ, противоборствующего многим богам (АЛЕИМ), появились не только Иаве с Элоимом, но еще и творец-протоархонт, который в переводе обозначался словом «Бог». Последний расценивался гностиками как платоновский демиург (ремесленник), сотворивший видимый мир с большими изъянами. Поэтому над Богом-демиургом в гностицизме и высился платоновский сверхчувственный Бог истины.

Сложная картина получалась. Хотя и вполне монотеистическая, но малопригодная для закрепления веры. Кому верить, если основоположники вероучения подвергаются критике и уточняются? И во что тогда верить?

Современная историография, объясняя богословские «вольности» гностиков, изображает их раскольниками, выделившимися из ортодоксального христианского направления, которое зародилось якобы уже в I - II в. н. эры. Но дело в том, что подобный критический настрой свойствен и ранним авторам с чисто христианской идеологией. Вот, к примеру, из «Свидетельства истины» - апологетического христианского сочинения - пассаж с тем же списком по отношению к Богу-творцу (47.5-25): «И он проклял змея и назвал его дьяволом. И сказал: Вот Адам стал как один из нас, знающий зло и добро. Затем сказал: Давайте прогоним его из рая, чтобы не взял он с дерева жизни и съел и стал жить вечно. Какой он этот Бог? Во-первых, он позавидовал Адаму [и не захотел], чтобы он съел с дерева познания, и, во-вторых, он сказал: Адам, где ты? Бог же не имел предвидения, то есть сначала не знал этого. [И] после этого он сказал: Давайте прогоним его из этого места, чтобы не съел он с дерева жизни и не стал жить вечно. Если же он показал себя злым завистником, то что же это за Бог?»

Подобные откровения древних христиан - неразрешимый парадокс в рамках традиционных представлений, согласно которым христианство являлось продолжением некоего ветхозаветного иудаизма и сразу появилось в некой ортодоксальной форме. А вот если полагать, что христианство выросло из гностицизма, тогда никакого парадокса нет - наследование части критических представлений в таком процессе является явлением вполне нормальным.

Следует также учесть, что процесс рационализации веры немыслим - это развитие вспять.

Гностицизм по сравнению с христианством весьма рационален, и, предполагая первичность христианства, мы неявно допускаем возможность противоестественной эволюции.

Онтологически, то есть - по существу учения о мировосприятии, сравниваемые религии отличаются разительно. Христианство - можно рассматривать как гностицизм, в который привнесена иррациональность и неопределенность. Вот как выглядит такое сопоставление.

Онтология гностиков направлена, как и у стоиков, на развитие религии преобразующего мир деяния. Христианство - религия ожидания, надежд на пришествие мессии.

У гностиков источник зла - незнание, у христиан - непослушание, греховное стремление к свободе выбора.

Знание и самопознание - единственный путь к спасению, полагали гностики. В христианстве спасение - божественный дар.

Этика обретается путем знания, а нравственные идеалы являются плодом разума - настаивали гностики. Христиане же проповедовали, что нравственность предопределяется свыше и что знание о добре и зле принадлежит только Богу.

Учитывая неизменную направленность саморазвития религий по пути иррационализации, из приведенного онтологического сравнения легко видеть, кто кому обязан своим происхождением.

Отметим еще, что в сделанном сравнении всюду слово «христиане» можно заменить словом «иудаисты». То есть - по существу религиозного мировосприятия христианство и иудаизм неразличимы. Это два почти одинаковых побега, проросших во II - III в. н. эры из общего гностического корня. Отличия обнаруживаются только в направленности развития этих ветвей гностицизма. Если христиане ориентировались, как и гностики, на создание всеобщей веры, то для иудаизма характерен консерватизм и общиннорелигиозная замкнутость, впервые проявившаяся во Второзаконии.

Последняя книга Торы относительно предыдущих четырех имеет достаточно высокий монотеистический уровень. В ее переводах проблемы типа «Иаве и Элоим» не могут возникнуть, создатели Второзакония гностическую критику учли.

У христиан же проблемы остались. Споря с гностиками, с иудаистами, а особенно между собой о природе Иисуса Христа, христиане не одну сотню лет шли к завершенным формам монотеизма. В раннем христианстве Иисус - это духовно высокоодаренный человек с земными родителями.

Очень медленно и в больших спорах христиане вырабатывали учение о его божественной сущности.

Первыми жесткий догмат ввели (IV в.) так называемые монофиситы, абсолютизировавшие божественную природу Иисуса по сравнению с человеческой. Монофиситское направление удержалось в древних церквях - армянской и коптской. Но в Византии, где исторически сформировалась «ортодоксия», догмат монофиситов сразу отбросили, и теологи развили учение, в котором выделялась человеческая природа Иисуса Христа. В первой половине V века пресвитер Несторий из Антиохии, утверждавший, что дева Мария являлась не «богородицей», а «человекородицей», смог подняться на вершину церковной иерархии в Константинополе, добившись звания патриарха. Какая уж тут ортодоксия...

Только в конце VIII в., когда христианство уж двести лет как являлось государственной религией, византийские теологи выработали общепринятую формулу ортодоксии. В рамках теософской схоластики она не противоречила учению о Троице и сводилась к утверждению, что в Иисусе Христе неразрывно слиты божественная и человеческая природы. С этой поры и можно говорить об ортодоксальном христианстве. Да и вообще, всякая ортодоксальность - явление вторичное, ибо является результатом развития и становления традиции.

Вернемся, однако, в эпоху, когда сущность природы Иисуса Христа оставалась все еще не ясной для христиан и догматика только начинала формироваться.

Сын коптского крестьянина Пахомий в юности подался в легионеры. Но прослужив некоторое время, он неожиданно принял для своего возраста трудное, подвижническое решение - стал религиозным отшельником. Случилось это в начале IV века, когда у обитателей Верхнего Египта были на слуху имена их современников - Макария, Паламода, Антония, Силуана, - анахоретов, которые, стремясь одолеть трудный путь самосовершенствования, вели иноческий образ жизни в пустыне.

Несколько лет молодой Пахомий укреплял свой дух, полностью уйдя от мира. А затем у него родилась новая, ранее христианам неизвестная идея - организовать общежитийный монастырь. И он, прервав отшельничество, вернулся к людям.

Настали времена, когда после Миланского эдикта (313 г.) христиане получили право свободного и открытого вероисповедания. Так что идея Пахомия оказалась исторически осуществимой. К тому же она являлась экономически рациональной. Монастырь Пахомия специализировался на сельскохозяйственном производстве - и процветал, ибо коллективный труд людей, если они объединены общими интересами, безусловно продуктивней индивидуального. В окрестностях Хенобоскиона, где Пахомий организовал свой монастырь, вскоре появилось еще с десяток монашеских общин, занимавшихся сельским хозяйством.

Но - «не хлебом единым жив человек» - аскетизм остро нуждается также и в духовной пище. И при монастыре Пахомия вскоре появилась библиотека.

Пахомий сам тоже писал. Он являлся автором «Правил», которые регламентировали жизнь монастыря. Со временем его сочинение получило широкую известность в христианском мире. В конце IV века «Правила» перевели с коптского на греческий и латынь. Пахомий имел также двух учеников, Федора и Хорсиэсе, которые писали в жанре теософско-нравственных поучений.

Время пощадило библиотеку монастыря Пахомия. В 1945 г. археологи нашли в окрестностях древнего Хенобоскиона (ныне район города Наг Хаммади) закопанные полторы тысячи лет назад двенадцать папирусных книг-кодексов. Специалисты разошлись во мнениях о дате погребения библиотеки: конец IV или V в.? Однако из имеющихся археологических и фактических данных такое заключение сделать невозможно. Так что находку можно отнести и к VI веку. Вместе с тем кодексы дают возможность точно определить время создания библиотеки. Точнее - переплеты кодексов, для изготовления которых использовались деловые документы.

На картонаж переплетов ушло более ста папирусных расписок, поручительств, обязательств, надобность в которых ко времени изготовления кодексов уже отпала. Некоторые из документов хорошо сохранились, их можно прочесть. В картонажах книг обнаружены, например, две расписки в получении пшеницы, датируемые с точностью до дня - 20 и 21 ноября 346 г. н. эры, а также обязательство маслоделов из Диосполиса, что располагался в нескольких километрах от Хенобоскиона, датируемое началом IV века. В картонажах обнаружен также отрывок из письма, адресованного «моему возлюбленному отцу Пахомию» от Пафнутия. Известно, что монах по имени Пафнутий являлся экономом Пахомиевого монастыря.

После открытия в Наг Хаммади монастырской библиотеки историки впервые получили точно идентифицируемые раннехристианские источники. Три «координаты» - время, место, имена, позволяющие уверенно поместить находку в историческое пространство, являются, вне сомнений, достоверными.

Но от анализа и источниковедческого изучения находки как христианской библиотеки историки в своем большинстве отказались. Допустить, что в середине IV века подобные сочинения читались в монастыре, невозможно. Трудно ломать общепринятые представления в истории христианства. И это тот случай, когда фантазии и умозрительные идеи сложившейся традиции представляются более убедительными, чем факты и реальность.

Рассмотрим факты.