«Автор:АНДРЕЙ НЕФЕДОВ УПРАВЛЕНИЕ РЕАЛЬНОСТЬЮ-2, 2005. – 320 с. ISBN УДК ББК © Книжный дом Редакция: Юзвенко А.Н. Компьютерная верстка: Кондратюк А.Е. Оформление: Карасик ...»

Субъективно я ощущал, что время остановилось. Я видел этот свет неизмеримо долго. Описать словами все великолепие того, что я созерцал, не было никакой возможности, но понять, что делает это столь прекрасным, я тоже не мог. Затем я подумал, что ощущение красоты порождается чувством гармонии, мира, покоя и столь долгожданной безопасности. Дышать было так легко, я вдыхал и вдыхал, пребывая в состоянии абсолютного покоя. Какое дивное изобилие! Без тени сомнения я знал это и есть Бог, источник всего сущего, и я встретился с Ним лицом к лицу. И я знал: он любит меня.

Бог есть любовь и всепрощение – это я тоже знал. Свет омывал меня, я был очищен и спасен. Я не был властен над собой, я рыдал. В основном о себе. Этот свет и я. Боже, как недостоин и мерзок я.

Вдруг в ушах моих зазвучал голос дон Хуана. Он велел мне идти дальше, подняться над матрицей. Он говорил, что матрица всего лишь ступень, передышка, которая дает временное пристанище, сообщая мир и безмятежность тому, кто отправляется в неизвестное. Но она бесплодна и статична. Она есть одновременно плоское отображение в зеркале и само зеркало. Плоское отражение есть образ человека. Я страстно отверг сказанное доном Хуаном. Я восстал против его богохульных и святотатственных речей. Мне хотелось послать его подальше, но я не мог преодолеть связывающую силу моего видения.

Я был ею пойман. Дон Хуан, казалось, в точности знал все, что я думаю. – Ты не можешь послать нагваля, – сказал он у меня в ушах. – Ибо нагваль дает тебе видение. Это искусство нагваля, его сила.

Нагваль тот, кто тебя ведет. И тут я кое-что понял относительно этого голоса. Инициатором моего видения действительно был нагваль Хуан Матус. Именно его искусство и сила заставили меня увидеть Бога.

Он сказал, что Бог – шаблон человека. И я знал, что он прав. Но я не мог с этим согласиться, причем не из упрямства или злости, но просто потому, что мною всецело владело чувство преданности и любви к Божеству, бывшему передо мной. Со всей страстностью, на какую я только был способен, всматривался я в этот свет. Он как бы сконденсировался, обретая форму, и я увидел очертания человека.

Сияющего человека, от которого исходило благословение, любовь, понимание, искренность и истина. Человека, воплощавшего в себе всю сумму добра.

Страсть, которая меня охватила, когда я увидел этого человека, превосходила все, когда-либо мной испытанное. Я рухнул на колени.

Я жаждал поклоняться воплощенному Богу, но тут вмешался дон Хуан. Он ударил меня по верхней части грудной клетки слева, возле лопатки, и я тут же потерял Бога из виду.

Я остался, охваченный мучительным чувством: некой смесью сожаления, воодушевления, уверенности и сомнений. Дон Хуан меня высмеял. Он сказал, что я набожен и легкомысленен, что из меня мог бы получиться дивный священник, а теперь к тому же и пророк – лидер религиозной концессии, видевший Бога. И он язвительно посоветовал мне взяться за проповедничество и описывать всем то, что я видел. – А мужчина? Ты ведь не можешь забыть, что Бог – мужчина. Удобно то как, а? – с улыбкой добавил в тот раз дон Хуан. – Бог мужского пола. Облегчение какое!… Тут я вспомнил, что за все годы обучения видел человеческую матрицу еще пять раз. И с каждым следующим разом реакция на нее становилась все менее и менее бурной. Но справиться с тем фактом, что я вижу Бога мужского пола, мне не удавалось. Дон Хуан полагал, что будь я женщиной, человеческая матрица, которую я видел, вероятнее всего, была бы структурой человеческого существа женского пола. Дон Хуан был прав, говоря, что преимущество новых видящих состоит в их способности видеть человеческую матрицу по собственному желанию сколь угодно часто. Но для меня гораздо большее значение имела их уравновешенность, которая позволила трезво подойти к исследованию того, что они видели.

Затем дон Хуан встал и сказал, что пришло время вернуться и пройтись по городу, поскольку человеческую матрицу я должен увидеть, находясь среди людей. В молчании мы дошли до площади, но прежде, чем мы на нее вышли, я ощутил неудержимый всплеск энергии и ринулся вдоль по улице к окраине городка. Я вышел на мост. Человеческая матрица словно специально там дожидалась меня.

Я увидел ее дивный теплый янтарный свет.

Я упал на колени, но это не было продиктовано набожностью, а явилось физической реакцией на чувство благоговения. Зрелище человеческой матрицы было в этот раз еще более удивительным, чем когда-либо прежде. Я почувствовал, как сильно я изменился с того времени, когда видел ее впервые. В этом чувстве не было ни высокомерия, ни самолюбования, просто все, что я увидел и узнал за прошедшие годы, позволило мне гораздо лучше и глубже постичь возникшее перед моими глазами чудо. Сначала человеческая матрица была наложена на мост. Потом я немного изменил фокусировку и увидел, что человеческая матрица простирается вверх и вниз в бесконечность, а мост крохотный узор, полупрозрачный набросок, микроскопические фигурки прохожих, с нескрываемым любопытством меня разглядывавших. Но я был недосягаем для них, хотя именно в этот момент открытость и уязвимость мои достигли максимума. Человеческая матрица была бессильна защитить меня или пощадить, но все равно я любил ее страстно, и страсть моя не знала границ.

Я подумал, что теперь понимаю слова дона Хуана, неоднократно от него слышанные: привязанность не может основываться на взаимной выгоде. Я бы с радостью навек остался слугой человеческой матрицы, и не за то, что она мне что-то дает, ведь дать она ничего не может, а просто из-за чувства, которое я к ней испытывал. Я ощутил, как что-то потянуло меня прочь. Прежде чем исчезнуть, я закричал, что-то обещая человеческой матрице, но закончить не успел: мощная сила подхватила меня и сдула прочь. Я стоял на коленях посреди моста, а собравшиеся вокруг крестьяне надо мной смеялись.

Подошел дон Хуан, помог мне встать и отвел домой.

– Человеческую матрицу можно видеть в двух раз-личных образах, – начал он, как только мы сели, – в образе человека и в образе света… Новые видящие настаивают на необходимости увидеть и понять человеческую матрицу… А ты уверен в том, что понял, чем в действительности является человеческая матрица? – спросил он с улыбкой.

– Уверяю тебя, дон Хуан, я полностью отдаю себе отчет в том, что такое человеческая матрица! – сказал я.

– Но, подходя к мосту, я слышал, как ты кричал матрице какуюто чушь, – заметил он с язвительнейшей улыбкой.

Я сказал, что чувствовал себя бесполезным слугой, который поклоняется бесполезному господину, и все же искренняя привязанность заставила меня пообещать неумирающую любовь.

Дон Хуан нашел это весьма занятным и смеялся до тех пор, пока совсем едва не задохнулся.

– Бесполезное обещание, данное бесполезным слугой бесполезному господину, – прокомментировал он и снова захлебнулся смехом.

Отстаивать свою позицию мне не хотелось. То, что я чувствовал по отношению к человеческой матрице, было с моей стороны даром, взамен за который я даже не думал что-либо получить. И бесполезность данного обещания не имела ровным счетом никакого значения».

Мистическое видение не оставляет сомнений в его подлинности для испытавшего, так же как у шизофреника нет сомнений в подлинности его галлюцинаций. Точно так же параноик обладает подлинной уверенностью в том, что против него составлен заговор, и он постоянно находит подтверждения этому. Тот же Кастанеда писал:

«Я тогда не мог избавиться от мысли, что теряю рассудок. – По всем обычным понятиям ты его действительно терял, – пояснил дон Хуан, – но, с точки зрения видящих, даже если ты его теряешь, то теряешь не так уж много. Рассудок в их представлении не более чем созерцание инвентарного списка. (Инвентарный список – ставшие привычными и автоматически повторяющиеся формы восприятия, оценки и суждения. – А.Н.) Потеря самосозерцания без разрушения основ в действительности открывает возможность жить более полной и сильной жизнью, чем та, которой мы живем, пока созерцание инвентарного списка довлеет над нами». Голубая мечта психиатрии – четкая граница между нормой и безумием. Но этой мечте не суждено сбыться, наоборот, с дальнейшим познанием психики граница все более размывается. Все богатство человеческих переживаний не поддается классификации. Здоровье по ВОЗ – Всемирной Организации Здравоохранения – состояние полного физического, духовного и социального удовлетворения. Если придерживаться мерки этого определения, здоровых на свете мало, ничтожно мало.

Как сказал бы математик, когда понятие здоровья стремится к бесконечности, количество здоровых стремится к нулю.

Сегодня здоровье, а особенно психическое здоровье, – социальная относительность. Известный психиатр Лейнг считает, что мистический опыт больного-психотика есть дар божий, ниспосланное свыше путешествие по внутреннему пространству. Ошибка нашей цивилизации в том, что она пытается объявить сумасшедшими тех, кто пытается выйти за пределы бессознательной бредовой системы общества. То, что общество считает нормальным, на самом деле является верхом сумасшествия. В попытке найти выход из неразрешимых внутренних конфликтов шизофреник идет на отчуждение от собратьев. Это начинающие выздоравливать, а так называемые нормальные настолько больны, что даже не догадываются о своем безумии. То, что мы называем воспринимаемой нами реальностью, есть разделяемая всеми галлюцинация, далеко зашедшая болезнь нашей цивилизации. Психоз дает выход к иному миру, освобождает от адаптационных механизмов бывшей реальности.

Общество полно бредовых идей. Человек, разделяя бредовую идею, может посвятить ей всю жизнь и признаваться весьма разумным. А более разумный признается больным только потому, что не разделяет бред большинства. Обыватель – это человек, который постоянно и с большой серьезностью делает реальность, которая на самом деле не реальна. Считается, что подсознание психотика находится в постоянном бегстве от реальности, которую он считает неприемлемой. Но создание нашего «разумного» мира также является бегством от истинной реальности. Мы боимся сойти с ума, но мы уже сумасшедшие. Как в притче.

Один мудрец и пророк обратился к людям с предостережением.

Он предсказал, что вода во всех окрестностях скоро изменится, и те, кто будут ее пить, станут сумасшедшими. Только один человек обратил внимание на это предостережение. Он запасся водой на длительный срок и ждал исполнения пророчества.

Наступило время, вода действительно изменилась. Человек, который пил запасенную им воду, вскоре обнаружил, что теперь все говорят и думают совсем иначе, чем раньше, и не помнят о том, что было прежде. Когда он попытался напомнить им о предостережении, поговорить с ними, то понял, что они считают его безумцем. Они либо сердились, либо сочувствовали ему, но никто его не понимал. Сначала он старался не пить новую воду и каждый день возвращался к своим старым припасам. Но со временем он изменил свое решение, так как не мог выносить одиночества и необходимости жить, думать и вести себя иначе, чем все остальные. Напившись новой воды, он стал таким же, как все окружающие. Он сразу же забыл о своем хранилище, а все, кто его знал, решили, что он чудесным образом исцелился от безумия, став нормальным человеком. (Идрис Шах. «Сказки дервишей».) Люди говорят нам с самого рождения, что мир такой-то и такойто. У нас нет выбора, кроме как видеть мир таким, каким он является по словам людей. Первичные постулаты мировоззрения всегда воспринимаются человеком на веру. Они становятся нашими убеждениями.