«...»

Ты испытываешь какие-нибудь добрые чувства, в которых отдаешь себе отчет, когда приезжаешь домой? — продолжал я.

Да, — сказал он горячо. — Я очень люблю своих родителей, и сестер, и брата. Затем о спохватился и добавил: Но они живут в материальном мире.

Я вижу, — сказал я, слегка придя в уныние от того, что он спохватился и ввел культовую точку зрения. Ты мне не расскажешь о своем брате-близнеце и о том, что значила для тебя его смерть? — спросил я, надеясь вернуть его назад к докультовой личности.

Почему?, — спросил он подозрительно.

Потому что, будучи психотерапевтом, я полагаю, что вся семья все еще страдает от этой трагедии, — заявил я, надеясь, что он купится на это.

Когда я сказал это, Фил начал плакать и закашлялся. Я был поражен силой его чувств. Затем он сложил руки и начал раскачиваться взад — вперед. Я подумал про себя: Он монотонно напевает, чтобы закрыться. Через несколько минут он вновь успокоился.

Мы с Томом были очень близки, — сказал он, снова начиная терять контроль над собой.

Расскажи мне о нем, когда он был жив, — попросил я. — Каким он был? Что ему нравилось делать?

Лицо Фила засветилось, когда он вспоминал о своем брате. Том был живой, энергичный, у него было огромное чувство юмора. Он был более агрессивным из нас двоих. Он все время помогал мотивировать меня в том, чтобы что-то делать.

Расскажи мне, Фил, как ты думаешь, что бы он делал сейчас, если бы не было автомобильной катастрофы? — я надеялся снова заставить Фила думать о том, какой была бы жизнь Тома.

Это трудно, — ответил Фил.

Ты думаешь, он присоединился бы к кришнаитам? — спросил я с улыбкой.

Нет, никогда, — решительно ответил Фил. — Том вообще никогда не увлекался религией, хотя был очень духовным.

Итак, как ты думаешь, чем бы он занимался? — повторил я.

Он всегда говорил, что хотел бы заниматься средствами массовой информации — работать на телевидении, — объяснил Фил. — Он хотел быть ведущим новостей, которые идут в шесть часов.

Значит, ему нравились новости. Ему нравилось журналистское расследование? спросил я. Я знал, что если он скажет да, мне следует дальше работать с Филом под другим углом.

Это было самое любимое у него!

Это попало в цель. Однако я решил сначала исследовать другую точку зрения. Я спросил: В то время как ты себе представлял, чем будешь заниматься?

В то время? Я хотел стать музыкантом, — сказал он с энтузиазмом.

Это верно, — сказал я. — Твоя сестра упоминала при мне, что ты обычно играл на электрической гитаре — и также обычно писал песни. Я чувствовал, что Фил устанавливал некоторые важные связи, относительно которых я надеялся, что он их установит.

Так ты хотел иметь собственный оркестр и делать записи — все целиком? — спросил я, желая заставить Фила вспомнить как можно больше деталей.

Конечно. Я так любил музыку. Я помню, как мы пели мои песни с Томом. Он иногда тоже помогал мне со стихами, — сказал он с большой гордостью.

Итак, ты мог бы вообразить себя преуспевающим музыкантом, живущим счастливой и духовно удовлетворительной жизнью? — спросил я, кивая головой. Я хотел, чтобы он представил себе как можно более мощный мысленный образ. Я хотел закрепить его.

Ты держишь пари! — сказал Фил, взгляд его затуманился. Он очевидно наслаждался тем, что испытывал.

Ты можешь вообразить, как это здорово — ощутить себя на сцене, поющим свои песни, затрагивающим людей своими творческими способностями, делающим их счастливыми? спросил я. Я хотел, чтобы Фил ощутил, как это хорошо — чувствовать себя музыкантом.

Да! Это изумительное чувство, — сказал он.

Здорово. Только вообрази наслаждающихся твоей музыкой и, возможно, там ты также видишь своих друзей. Они, должно быть, чрезвычайно восхищаются тобой и уважают твой талант. Может быть, ты даже счастливо женат и имеешь детей, — продолжал я. Я знал, что это был риск, но, казалось, он наслаждался, добавив к своей фантазии жену и детей. Я подождал несколько минут молча и дождался, пока Фил вернулся из своего приятного путешествия.

Теперь у меня другой вопрос, — я помедлил, чтобы глубоко вздохнуть. — Как ты думаешь, что бы сказал Том теперь, если бы увидел, что ты у кришнаитов?

Фил выглядел ошеломленным. Затем он сказал: Он посмеялся бы надо мной и предложил бы вернуться к реальному миру. Он совсем не понял бы этого!

Эта реакция была именно такой, на какую я надеялся. Я решил поднажать в этом пункте.

Если бы Том сидел здесь сейчас, как бы ты объяснил ему, почему пошел к кришнаитам? — спросил я.

Я должен признать, что был застигнут врасплох, когда Фил сильно зарыдал, что продолжалось полных пять минут. К этому времени мы сидели вместе в тихом парке. Фил схватился за грудь и раскачивался взад — вперед. Громкое рыдание, казалось, звучало эхом глубоко изнутри. Я спорил с собой, стоит или нет обнять Фила и утешить; я решил не вмешиваться. В конце концов он перестал плакать и снова овладел собой.

Я сочувственно посмотрел на Фила и решил снова попробовать этот вопрос.

В самом деле, что бы ты сказал Тому? — спросил я.

Фил вытер глаза и заявил довольно-таки категорически: Я не хочу больше об этом говорить, хорошо?

Я кивнул и немного помолчал. Я решил дать ему еще немного подумать об этом вопросе, надеясь, что он себе мысленно на него ответит. Я предложил встать и немного пройтись. Я хотел, чтобы у него сменилось расположение духа.

Есть еще несколько вещей, которые я хотел бы обсудить с тобой до того, как мы вернемся домой, — начал я снова. — Если бы ты мог поставить себя на место своих родителей, что бы ты чувствовал, потеряв сына?

Что? — спросил он, глядя на меня.

Вообрази, что ты — твоя мать, — сказал я. — Она любила Тома и тебя, дала вам обоим жизнь, нянчила, пеленала, мыла вас обоих. Ухаживала за вами, когда вы болели. Играла с вами, учила вас, наблюдала за тем, как вы взрослеете. Можешь ты почувствовать, что для нее значило потерять Тома?

Да, это было ужасно, — сказал он. Он в самом деле говорил так, точно был своей матерью.

А твой отец? Можешь ты остановиться и задуматься, каково это было ему? — добавил я.

Фил сказал: Папа всегда был ближе всех с Томом. Это в самом деле ударило по нему очень тяжело.

Да, — сказал я. — Теперь можешь ли ты себе представить, каково это — наблюдать, как другой твой сын становится самоубийственно подавленным, а через несколько месяцев меняет имя, бреет голову и уходит в группу, которая считается очень спорной?

Это было бы ужасно, — повторил он. — Я бы рассердился. Я чувствовал бы, что потерял двух сыновей.

Именно это они почувствовали, как они мне сказали, — сказал я. — Ты можешь теперь это видеть? Вот почему они были так критически настроены в отношении группы, с которой ты связался.

Я замолк и дал ему подумать несколько мгновений, прежде чем продолжил.

Мне любопытно знать, что происходило в твоем мозгу, когда ты впервые встретил члена группы. Что именно привлекло твое внимание и прельстило тебя попытаться узнать больше? — спросил я.

Фил на мгновение посмотрел на небо, посмотрел на землю, глубоко вздохнул и сказал: Ну, когда он спросил у меня, почему я выгляжу таким подавленным, я рассказал ему о смерти Тома. Я сказал ему, что просто не могу понять, почему это должно было случиться с таким замечательным человеком, как он. Это просто казалось неправильным. Он начал мне объяснять законы кармы и то, что материальный мир есть только иллюзия, и как мне следует радоваться, что Том так покинул свое материальное сознание, что сможет вернуться в качестве более высоко развитого существа в своей следующей жизни.

Я вижу — таким образом набожный человек помог тебе объяснить то, что случилось с Томом, таким образом, что это сняло твой страх и смятение, — сказал я.

И чувство вины, — добавил он.

И вину? — спросил я.

Да, видишь ли, я попросил Тома поехать в магазин в тот день, чтобы купить мне новую гитарную струну. Он был на пути туда, когда был убит, — сказал Фил.

Так ты обвинял себя в его смерти, потому что полагал, что если бы ты не попросил его поехать в магазин, он никогда не попал бы в катастрофу? — спросил я.

Я так думаю, — печально сказал Фил.

Мне пришло в голову, что лучше постараться предложить Филу некоторые другие точки зрения на этот несчастный случай. Я начал, сказав: Если бы Том был убит при несчастном случае во время плавания в дальнем конце озера, ты стал бы винить себя за то, что не был к нему поближе?

Он подумал мгновение. Возможно.

Можешь ли ты вообразить способ, которым бы умер Том, чтобы это не было твоей виной? — спросил Он снова помедлил, прежде чем ответить. Полагаю, что нет. Но остается тот факт, что он ехал в магазин для меня.

Возможно ли, что ему нужно было также купить другие вещи, или выполнить какие-то другие поручения? Возможно ли, что он решил поехать в магазин не тем маршрутом, каким пользовался обычно, и именно там произошел несчастный случай? — спросил я.

Фил, похоже, пришел в замешательство.

Как бы чувствовал себя сейчас Том, если бы это ты поехал однажды в магазин и был убит в автомобильной катастрофе? — спросил я. — Испытывал бы депрессию, думал бы о самоубийстве а затем присоединился бы к Харе Кришна?

Фил засмеялся.

Я знал, что это было точное попадание. Через несколько минут именно Фил начал задавать мне вопросы.

Как ты относишься к кришнаитам, Стив? — спросил Фил.

Я подумал, что он действительно пытался проверить свою реальность, а не просто пытался найти во мне недостаток и вычеркнуть меня.

Ну, это трудный вопрос, — сказал я, почесав голову.

Затем он сказал: Я хочу знать.

Моя роль в качестве профессионала, Фил, заключается в том, чтобы консультировать, а не в том, чтобы выдавать оценочные суждения о том, что люди делают со своей жизнью. Хотя у меня есть личные чувства, — сказал я.

Я хочу знать, что думаешь лично ты, — спокойно сказал Фил.

Ну, если быть честным, я очень озабочен. Видишь ли, четырнадцать лет тому назад я сам присоединился к религиозной группе, которую моя семья не одобряла. Я также был подавлен до того, как встретился с членами группы и не был уверен в том, что хочу делать с жизнью. Возвращаясь назад, я думаю, что они пытались вмешаться в мое право как взрослого выбирать то, что я хочу делать.

Что за группа? — с любопытством спросил Фил.

Я решил сначала дать длинный ответ. Ассоциация Святого Духа по Унификации Мирового Христианства. Она также известна как Церковь Унификации, — сказал я. — Как бы там ни было, я был преданным члено этой группы более двух лет. Я спал по три часа за ночь и даже провел несколько семидневных постов, во время которых только пил воду.

Это долгий пост, — сказал Фил с восхищением. Я мог теперь сказать, что он слушал каждое слово, высказанное мной.

Да. Я терял в среднем по пятнадцать фунтов к концу недели. Во всяком случае, в моей группе мы почитали лидера как одного из величайших духовных мастеров из всех когда-либо живших. Фактически, мы верили, что он встречался с Иисусом, Буддой, Мухаммедом, Кришной и с любым другим великим духовным лидером. (1) Ты верил в это? Он был поражен.

Да. Мы верили в духовный мир. Фактически, мы верили, что когда кто-нибудь умирает, как Том, это расплата за какой-то прошлый грех в родословной данного человека. Таким образом, другой член семьи мог присоединиться к группе, служить человеку, которого мы почитали, как Мессию, а затем позднее мог вмешаться, чтобы спасти того человека, который перешел в духовный мир. Так Бог не только мог восстановить мир вновь в его оригинальном состоянии добра, но и восстановить всех духовных существ в духовном мире, которые были не в состоянии развиваться без земных жизненных элементов, которые предоставлялись теми, кто был на земле.

У Фила немного отвисла челюсть. Он спросил: Ты действительно в это верил?