«Ховард Зер Восстановительное правосудие: Новый взгляд на преступление и наказание Howard Zehr Changing Lenses A NEW FOCUS FOR CRIME AND JUSTICE A Cristian Peace Shelf ...»

Говорит с осуждением и пытается отделить себя от жертвы. Так как ему страшно, утверждает, что с ним подобное никогда не случилось бы.

Беспомощный помощник. Страх подавляет его. Он чувствует себя так же, а то и хуже, чем сама жертва, но по-настоящему не выслушивает. Может заставить пострадавшего почувствовать себя настолько неловко, что тот сам бросится успокаивать помогающего.

Настоящий помощник. Такой человек отдает себе отчет в своем страхе. Он учитывает уязвимость жертвы, слушает без осуждения и понимает, что время исцеляет. Такой помощник может сказать: «Ты, наверное, очень переживаешь», «Это требует времени», «Ты хорошо справился с ситуацией», «Это, должно быть, ужасно». Другими словами, он позволяет жертве выговориться, не подавляя ее.

(3)По материалам Charles Finley, “Catastrophes: An Overview of Family Reactions”, Chapter 1 of Charles Finley and Hamilton I. mcCubbin, Stress and the Family, Vol. II: Coping with Catastrophe (New York: Brunner/Mazel, 1983).

(4)Michael Ignatieff “Imprisonment and the Need for Justice”. Обращение к Канадскому Конгрессу по уголовному правосудию, Торонто, 1987. Отредактированная версия Обращения опубликована в Liaison, январь 1988.

(5)Национальная организация программ поддержки жертв преступлений (National Association of Victim Support Schemes, 39 Brixton Rd.,London SW9 6DZ, England). В США как национальный информационный центр действует Национальная организация помощи жертвам преступлений (The National Organization for Victim Assistance NOVA, 1757 Park Rd. N.W., Washington, DC 20010).

В предыдущей главе я пытался показать, что с точки зрения пострадавшей покалеченной девушки справедливость не была восстановлена. Что же произошло с молодым преступником, который напал на нее?

В это время он проходил через сложный и длительный процесс, где один профессионал, адвокат, представляющий его интересы, состязался с другим профессионалом, прокурором, представляющим интересы государства. Этот процесс регулируется целым лабиринтом сложных правил, которые называют «надлежащей правовой процедурой». Цель этих правил состоит в защите прав подсудимого и государства (но вовсе не обязательно прав жертвы). В ходе этого процесса несколько профессионалов (прокурор, судья, представитель службы пробации, психиатр) содействуют вынесению решения о том, что подсудимый в соответствии с законом действительно виновен в преступлении. Этот вывод подразумевает не только то, что его поступок квалифицируется законом как преступление, но и то, что подсудимый хотел его совершить. И судья определяет, что с ним нужно сделать.

В ходе этого процесса подсудимый оставался почти посторонним. Его волновало положение, в котором он оказался, и что с ним будет дальше; наверняка он столкнулся со множеством проблем, ему предстояло принять новые решения и адаптироваться к новым ситуациям – и тем не менее, большинство решений было принято за него другими людьми.

Молодой человек оказался в тюрьме. Хотя срок тюремного заключения, типичный для американского правосудия, может показаться необычным для Канады или Западной Европы, сам факт заключения вряд ли кого-то удивит: тюрьма – наиболее типичный ответ на преступление в современном Западном обществе. Лишение свободы – отнюдь не крайнее средство, применение которого нуждается в оправданиях и объяснениях со стороны выносящего приговор судьи. Напротив, это – норма, и судье намного труднее мотивировать выбор иного решения.

Обыденность этого наказания и приводит к тому, что у нас такой высокий процент заключенных. Американцы часто считают, что мы «слишком мягкосердечны» в отношении к преступникам. Хотя в некоторых частных случаях преступники действительно «легко отделываются», в целом картина нашего правосудия выглядит совершенно иначе. Судя по международным стандартам мы слишком строги. В Америке процент лиц, приговоренных к лишению свободы, намного выше, чем в других индустриальных странах, за исключением России и Южной Африки. Некоторые наблюдатели отмечают, что, если в последних из общего числа заключенных исключить политических, США выйдут на первое место.

Тюремное заключение – это наиболее распространенное наказание, и не только в случаях насильственных преступлений. Международных наблюдателей часто удивляет, что многие, если не большинство заключенных, отбывают свой срок за имущественные преступления. В Америке так высок процент лиц, находящихся в неволе, поскольку тюремное заключение считается нормальным ответом на преступление.

Вынося приговор по делу, о котором я говорил, судья выразил надежду, что этот молодой преступник в тюрьме научится нормам ненасильственного поведения. Чему же он может там научиться?

К настоящему моменту этот юноша уже вполне мог сам стать жертвой насилия. Какой урок он получит? Он научится тому, что конфликт – это нормальный стиль отношений, а насилие – наилучший способ решать проблемы и выходить из трудных ситуаций, и чтобы выжить, нужно быть жестоким. Таковы нормы уродливого тюремного мира.

Молодость этого юноши и его небольшой рост, скорее всего, приведут к тому, что он станет жертвой не только физического, но и сексуального насилия. Гомосексуальное изнасилование юношей – частое явление в тюрьмах, где старшие, закоренелые преступники содержатся вместе с молодыми и неопытными юношами. Такое изнасилование может быть результатом долгого полового воздержания и отчаяния, столь характерных для тюремной жизни. Чаще изнасилование становится формой утверждения авторитета и власти над окружающими, когда все другие формы самоутверждения оказываются недоступными.

Гомосексуальное изнасилование может быть и выражением презрения, пренебрежения по отношению к другим, возможностью их унизить. Это, в свою очередь, отражает извращенное, но, к сожалению, слишком распространенное понимание соотношения мужского и женского начала. Учитывая закомплексованность этого юноши, можно предположить, что тюремный опыт станет тяжелым испытанием для его чувства собственного достоинства, ощущения себя как мужчины – и в конце концов искалечит.

Так что судья зря надеялся на то, что образцы насильственного поведения в тюрьме будут забыты. Напротив, судья приговорил молодого преступника к двадцатилетнему сроку жизни в атмосфере, которая только способствует и учит насилию. Насилие может стать для него образцом для подражания, способом решения всех проблем, стилем общения.

Этот преступник оказался в столь сложной ситуации отчасти из-за низкой самооценки, неуверенности в себе. Тюрьма только усугубит все это, оставив ему еще меньше шансов на легитимное восстановление чувства собственного достоинства и независимости.

Я убежден в том, что преступление и насилие - это, по большей части, способ самоутверждения. Об этом говорил как-то мой друг, который – приговоренный за серию вооруженных ограблений - провел в тюрьме 17 лет. В конце концов благодаря помощи членов церковной общины он был отпущен на свободу. Бобби вырос в бедной негритянской семье. Его отец, работавший дворником, был алкоголиком и чувствовал себя запертым в мире, слишком похожем на тюрьму, без надежды на освобождение. Преступление стало для Бобби побегом от собственной никчемности. «По крайней мере, когда у меня в руках было оружие, я чувствовал себя человеком!» - говорил Бобби. Как мог он уважать окружающих, если настолько не уважал самого себя?

Психолог Роберт Джонсон, описывая поведение приговоренных к смертной казни убийц, очень точно охарактеризовал значение и корни насилия:

«Совершаемое ими насилие – не какая-то болезнь или наваждение, которое захватывает их безо всякой причины, и не способ проявления уродливых страстей. Это, скорее, приспособление к суровой и, часто, жестокой жизни… [Склонность к насилию] наиболее вспыльчивых людей в конечном счете коренится во враждебности и плохом обращении окружающих, ее можно объяснить неуверенностью в себе и искаженной самооценкой. Как ни парадоксально, но такой способ действия - это обратная сторона самозащиты, которая только подтверждает чувства уязвимости и слабости, породившие насилие. Когда насилие обращается на невинных жертв, это признак не крепких нервов, а потери контроля над собой» (1) Низкая самооценка, потеря чувства собственной значимости и независимости, столь свойственные многим преступникам, приводят к тому, что в тюрьме даже незначительные конфликты и столкновения ведут к открытому насилию. Спор по поводу одного доллара легко может закончиться чьей-нибудь смертью.

Наш осужденный попал в беду из-за низкой самооценки и неуверенности в себе. Его преступление было уродливым способом показать, что он все-таки чего-то стоит, а также установить контроль над своей и, возможно, чужой жизнью. Тюремная обстановка только еще больше подорвет его чувство собственного достоинства и уверенности в себе.

Тюремная атмосфера лишает человека - и предназначена для этого – чувства собственного достоинства. Заключенным присваивают номера, выдают одинаковую форму, их ограничивают или совсем лишают личного пространства. Им почти полностью отказано в праве принятия собственных решений, на отстаивание независимости. По сути, тюремные нормы предписывают постоянное послушание, умение следовать приказам. В подобной ситуации у человека остается весьма скудный выбор. Покорность и послушание – вот урок, который призвана преподать тюрьма, но меньше всего этот урок пригодится, чтобы освоиться на свободе. Наш молодой человек совершил преступление из-за неспособности принимать самостоятельные решения, управлять своей жизнью, оставаясь в рамках закона.

Тюрьма только усугубит его беспомощность. Нет ничего удивительного в том, что те, кто наилучшим образом приспосабливается к тюремной жизни, редко с тем же успехом осваиваются на свободе.

Второй возможной реакцией заключенных на подавление личности может быть бунт.

Многие восстают. Такое восстание - попытка хоть как-то сохранить себя как личность. Как правило, те, кто сопротивляются, легче совершают переход к жизни в свободном обществе, чем те, кто приспосабливаются (хотя такого рода выступления оставляют меньше шансов для досрочного освобождения). Но есть и другая сторона: если бунт слишком жесток и продолжителен, то модель насильственного поведения может стать ведущей.

Джек Аббот – заключенный, посвятивший большую часть своей жизни в тюрьме борьбе с конформизмом. Его книга «Во чреве зверя» представляет собой скрупулезный и глубокий анализ тюремной жизни (2). Проведя в тюрьме многие годы, он вышел на свободу лишь с тем, чтобы совершить новое убийство в ответ на первое же слово, которое он воспринял как оскорбление.

Третья возможная линия поведения – лицемерие: заключенный будет следовать всем требованиям и создавать впечатление полной покорности, пытаясь при этом сохранить сферы личной свободы. Это еще один урок, который получают в тюрьме: лицемерие может быть нормой поведения. В конце концов только так и можно приспособиться к тюремной жизни. Именно этого требует от заключенных тюремный персонал – да и как при минимуме предоставленных вспомогательных средств столь небольшая группа людей может управлять таким числом заключенных?

Наш преступник попал в беду из-за неспособности делать правильный выбор.

Тюремный опыт еще больше подточит его умение принимать верные решения. В течение этих двадцати лет у него будет мало стимулов и возможностей делать собственный выбор и брать на себя ответственность за этот выбор. Скорее, то чему он там научится в первую очередь, - так это зависимости. В течение многих лет ему не потребуется платить за квартиру, зарабатывать деньги, содержать семью. Он будет полностью зависеть от государства, которое возьмет на себя заботу о нем. Когда же он выйдет, у него останется совсем немного навыков для жизни в обществе. Научится ли он снова ходить на работу, экономить деньги, откладывать на будущее, платить по счетам?