«Константин ПРОХОРОВ ТАЙНА ПРЕДОПРЕДЕЛЕНИЯ Издание второе, исправленное и дополненное Константин Прохоров 1. БИБЛЕЙСКАЯ ПОСТАНОВКА ПРОБЛЕМЫ 1.1. ВВЕДЕНИЕ.Вас обрекаю Я ...»

Окружающий нас мир – весьма сложен. И, как правило, не выбор из двух альтернатив – в чистом виде добро или откровенное зло – стоит перед нами, а в иной ситуации возможны и три, и пять, и более различных решений. И вот мы уже часто не знаем, как быть. Когда же выбор сужается и возникает классическая дилемма: сделать – не сделать, сказать – не сказать, то в таких случаях, по учению Павла, очевидно, лучше воздержаться и не сделать, лучше промолчать, чем сказать... Поскольку то, что не по вере (т.е. если нет уверенности, что это хорошо и правильно пред Богом), то грех! Когда же мы поступаем в соответствии с волей Господа, то на сердце всегда покой, мы внутренне (нравственно) невозмутимы, даже если при этом заметно волнуемся, и обычно не спрашиваем себя, не мучаемся вопросом: сделать ли?..

Интересно отметить, что из данных слов апостола Павла следует, что одно и то же действие может быть для кого-то добрым делом и благословением, а для кого-то грехом. Например, человек строит дом. Красивый, большой. Скажем, самый большой в своём селе.

Хорошо это или плохо? Бессмысленный вопрос, пока мы не узнаем мотивов строителя. Если человек трудится с верой и молитвой, желая, чтобы его жилище всегда было открыто для гостей, странников руги, то это будет дом, построенный по вере, благо для всех и для хозяина-строителя, в частности. Но если точно таких же размеров здание строится для того, чтобы «сделать себе имя» (Быт. 11.4), чтобы соседи со всех сторон увидели цитадель богатого и сильного человека, то это будет несомненным проявлением гордыни, своего рода «вавилонская башня», т.е. дом не по вере, грех.

3.4.2. РАЗНОМЫСЛИЯ И ХРИСТИАНСКАЯ ЛЮБОВЬ Вновь обратимся к 14-й главе Послания к Римлянам. Каковы должны быть взаимоотношения братьев и сестёр внутри церкви в случае какого-то несогласия, непонимания друг друга? «Немощного в вере принимайте без споров о мнениях. Ибо иной уверен, что можно есть все, а немощный ест овощи. Кто ест, не уничижай того, кто не ест; и кто не ест, не осуждай того, кто ест: потому что Бог принял его» (Рим. 14.1-3). И ещё раз процитируем ст. 21:

«Лучше не есть мяса, не пить вина и не делать ничего такого, отчего брат твой претыкается, или соблазняется, или изнемогает».

Другими словами, апостол Павел учит снисходительности к немощам братьев и сестёр по вере. Скажем, в церкви одеваться и вести себя нужно так, чтобы не причинить никому боль и не стать соблазном для ближнего. «Будьте братолюбивы друг ко другу с нежностью» (Рим. 12.10).

Свобода в земной жизни не может быть абсолютной. Хорошо известно, что свобода человека должна ограничиваться, по крайней мере, там, где начинается свобода его ближнего. Свобода же христианина, в идеале, добровольно ограничивается его собственной любовью к Богу и ближнему. Потому что, имея любовь в сердце, мы не станем, скажем, есть свинину, находясь за одним столом с ортодоксальными иудеями или адвентистами седьмого дня, почтительно выслушаем замечание старца о нашей одежде (в одних церквах не принято быть на богослужении без пиджака и галстука, в других галстуки осуждаются, в третьих разрешается быть в рубашке, но только с длинными рукавами, и т.п.). Иногда, возможно, захочется в сердцах воскликнуть: «Дедушка, вы уже ничего не понимаете в современной одежде!» Но это будет не по любви. А потому, наверное, всё же лучше самому ограничить свою свободу, и в церкви быть одетым всегда подчёркнуто консервативно, чтобы не оскорбить ничьих чувств и не нарушить благочиния. А уже гдеТайна предопределения то на молодежном вечере, по-видимому, можно одеться и вести себя не столь строго.

Впрочем, и в согласии с «немощными в вере» также нельзя доходить до крайности. Во всем должно сохраняться то, что Библия именует «здравым учением» (2 Тим. 1.13). Ещё раз внимательно прочтем Рим. 14.3: «Кто ест, не уничижай того, кто не ест; и кто не ест (т.е. немощный брат! – К.П.), не осуждай того, кто ест, потому что Бог принял его». То есть, и те люди, которые соблазняются из-за поведения своего ближнего, если там нет чего-то однозначно греховного, а есть только некое «спорное мнение», не должны никого осуждать. Давайте проиллюстрируем эту важную мысль апостола Павла несколькими примерами. Скажем, приходят в церковь «немощные в вере» и говорят: не должно у нас, верующих, быть никаких других книг, кроме Библии; все другие книги – небогодухновенные. Чтобы не обидеть и не соблазнить единоверцев, расстаёмся со всей церковной библиотекой духовной литературы. Оставляем только Священное Писание. На следующий день приходит другой брат: где, говорит, в Библии написано, чтобы в церквах был оргаvн – избавляемся от него, поём без музыкальных инструментов. Следующий брат приходит (или один и тот же всё ходит и соблазняется, толкуя апостола Павла так: я соблазняюсь – поэтому ты не ешь мяса!) и заявляет: «Где написано в Святом Писании, чтобы у христиан были песенные сборники? они тоже не богодухновенные!»; «где сказано о пиджаках и галстуках у проповедников?»; «зачем нужна кафедра?» и проч.

Встаёт вопрос, должны ли такие христиане задерживать здравое развитие всей общины, обесценивать накопленный положительный опыт Церкви? Узкое истолкование Библии одним человеком или немногими не должно, в силу нашей снисходительности и любви к ним, стать пониманием Писания всей церкви. И в этом твердом выборе – тоже наша христианская свобода! Не следует запрещать этим людям думать так, как они считают справедливым. Но и, конечно, они не должны отказывать большинству членов церкви в подобном праве. Все верующие в Господа Иисуса Христа идут на одно небо. И потому нам просто необходимо учиться вмещать в своё сердце других братьев и сестер, даже если мы с ними не во всём согласны.

Августину Блаженному (по другой версии, Викентию Леринскому) принадлежат чудесные слова, которые по сей день не перестают повторять христианские проповедники: «В главном – единство, во второстепенном – свобода, во всём – любовь». Что главное для нас?

Это основные вопросы веры, фундаментальные догматические принципы, в которых, конечно же, должно быть единство. Во второстепенном – почему же не быть свободе? Ведь мы пребываем в Церкви Христовой, а не в какой-нибудь тоталитарной секте, болезненно реагирующей на любое проявление свободомыслия. По неосновным богословским темам, тем более по каким-то практическим, прикладным вопросам вполне возможно существование нескольких мнений. Если какая-то тонкость не освещена подробно в Священном Писании, значит, Господь допускает здесь разномыслия. «Ибо надлежит быть и разномыслиям между вами, дабы открылись между вами искусные» (1 Кор. 11.19). Впрочем, и разномыслия эти, терпимые во второстепенных вопросах, не должны граничить с ересью или приводить к напряжению в общине. Церковь, как правило, не вмешивается в подобного рода вопросы, предоставляя их совести самих верующих, напоминая при этом слова Писания: «всё, что не по вере, то грех».

«Во всём – любовь», – гласит заключение крылатой фразы. Христианская любовь помогает преодолеть трудности при наличии спорных вопросов. Человек, обладающий истинной любовью, никогда не будет настаивать на своём только восприятии, собственном понимании христианской свободы. «Итак, будем искать того, что служит к миру и ко взаимному назиданию» (Рим. 14.19). Будем же любить ближнего, со всеми его особенностями и индивидуальностью, даже если не всё в этой его индивидуальности нам по вкусу!

Ведь такими нас создал и возлюбил Господь. Будем стремиться к искреннему братолюбию, чтобы не случилось так, что в наших церквах сегодня не простили бы, скажем, царя Давида за его грех с Вирсавией, хотя после глубокого покаяния Господь «возвратил радость спасения» ему (Пс. 50.14; 2 Цар. 12.24); чтобы не получилось так, что у нас сегодня не приняли бы Савла, поскольку он в прошлом гнал Церковь (а ведь немало бывших гонителей христиан теперь обращается к Богу), или не простили бы апостола Петра за то, что он некогда, проявив слабость, на словах отрекся от Спасителя... «К свободе призваны вы, братия, только бы свобода ваша не была поводом к угождению плоти; но любовью служите друг другу» (Гал. 5.13).

4. ВЕЧНОЕ СОСУЩЕСТВОВАНИЕ ДВУХ УЧЕНИЙ

«В се теории – против свободы воли, но весь опыт – за неё», – сказал однажды английский писатель Сэмюэл Джонсон. [156, p. 154]. Один и тот же автор – апостол Павел – движимый Духом Святым, записал и слова Еф. 1.11 и Флм. 14, и эти тексты вполне уживались в его сердце и разуме. Подобным образом каждому человеку сегодня следует смириться с неизбежностью существования обеих реалий в Священном Писании и нашей повседневной жизни.

Данный вопрос не обойти. Каждый мыслитель, так или иначе, о нём высказывается. Даже если это специально не оговаривается, то все равно после прочтения нескольких страниц сочинения изначальный авторский подход становится очевиден. Изучение основных религиозных и философских учений, существующих в мире, показывает, с одной стороны, универсальность доктрин предопределения и свободы воли (при бесспорном преобладании первой, но неистребимости второй) и, с другой стороны, неспособность человеческого разума сколько-нибудь удовлетворительно примирить их.

Но сам факт всеобщего параллельного существования этих учений, на наш взгляд, вполне доказывает их одновременную истинность.

Даже при самой жёсткой постановке вопроса следует стремиться к равновесию обеих чаш весов. Скажем, так: жизнь человека представляет собой непрерывную цепь ситуаций, реализующих внутреннюю свободу выбора, при внешних детерминированных, т.е. не зависящих от индивидуума, условиях. Переход этой грани уже таит угрозу нравственности и библейскому принципу ответственности человека за свои поступки.

В заключение ещё раз повторим, кратко сформулировав, основные идеи нашего исследования:

Древность и важность темы судьбы в языческом мировоззрении доказывается обилием специальных слов для её выражения уже у Гомера.

В античном мире подавляющее большинство философов признавало неотвратимость судьбы, однако к началу христианской эры в трудах ряда великих мыслителей развивается понятие «свободная воля».

Вера в судьбу (рок) присуща всем известным языческим религиям Запада и Востока, однако ни одна из них не отвергла полностью элемента человеческой свободы.

До появления христианства ближе всех к библейскому пониманию проблемы, по очевидной причине, были иудеи. Многие века они одни (в лице своих лучших представителей) противостояли языческой вере в судьбу и стремились примирить полновластие Бога со свободой и ответственностью человека. Однако иудеи не знали о главенствующей роли благодати в деле спасения.

Понятие свободы воли не было «богословским изобретением»

ранней Церкви, а ясным учением, переданным ей Христом и апостолами, о чём есть неопровержимые свидетельства I-II вв.

Сотериологическая традиция Церкви до Августина представляла собой простую веру в сотворчество благодати и свободной воли человека.

В начале V в., когда Церковь ещё не была способна преодолеть народные языческие представления о судьбе, Августин уже фактически вернулся к ним, впервые введя фаталистические взгляды (под христианской терминологией) в западное богословие во время спора с Пелагием.

Иоанн Кассиан возглавил сторонников «третьего мнения» (после Августина и Пелагия), которое Западная Церковь объявила «поТайна предопределения лупелагианством» и сначала официально осудила, а затем на практике оказалась близка к нему.

Восточную Церковь на Западе часто критикуют за «неразвитое богословие». Однако в исследуемом вопросе простое сохранение древней христианской традиции, очевидно, оказалось весьма полезным делом. Православие никогда не отходило от апостольского учения о сотворчестве благодати и свободной воли.

Ислам, возникший в VII веке, ещё раз подтвердил общее правило, что для нехристианских религий характерна вера в жёсткое предопределение и судьбу.