«ГРАНИ РОССИЙСКОГО САМОСОЗНАНИЯ Империя, национальное сознание, мессианизм и византизм России W. Bafing Москва 2010 УДК 008 + 32.019.5 + 316.6 + 323.1 + 930.1 + 930.85 ...»

После крушения СССР доминировало мнение, что процесс глобализации будет проходить под эгидой Западноевропейской цивилизации и по её пути, но довольно скоро выяснилось, что глобализация заключается не в универсальности Западной цивилизации, а в многоликости самой глобализации. С точки зрения внешних форм, мир действительно унифицируется: в Лондоне, Нью-Йорке, Сиднее, Дубае, Шанхае, Куала-Лумпуре, Токио и Сингапуре стоят похожие небоскрёбы, читают одни деловые издания, всюду проникает популярная, массовая культура и продукция транснациональных корпораций, во всех модернизирующихся странах можно найти Макдональдс и иные международные бренды западного происхождения. Все эти черты проникающей всюду глобализации многим кажутся проявлением надвигающихся кардинальных изменений. Однако при более внимательном рассмотрении оказывается, что даже вездесущий символ западного общества потребления и глобализации – Макдональдс вынужден менять ассортимент в зависимости от культурных особенностей тех стран, в которых открываются его филиалы, да и возникшая на Западе массовая культура принимает на Востоке совершенно своеобразные, самобытные черты. Были взяты и развиваются информационные технологии, но используются они для передачи своей, хотя бы и массовой, но самобытной, незападной культуры.

Китай и Индия перенимают технологии Голливуда, но кино снимают своё – китайское и индийское. Здесь очень важны часто незаметные на фоне масштабных изменений столь быстро меняющегося мира детали, например бытовые. Так, китайцы повсеместно сохраняют свой быт. Везде, где появляются колонии китайцев, возникает китайский квартал – чайна-таун. Именно в быту ярче всего проявляются цивилизационные различия, например, в кухне, традициях приготовления и приёма пищи. Где бы ни жили китайцы, они предпочитают свою кухню. О степени различия или родства между обществами и образующими их народами можно судить по тому, насколько легко представители этих обществ учат языки и относятся к гастрономическим предпочтениям друг друга, и чем менее приемлема пища и легко доступен для изучения язык одного народа для другого, тем более ярко выступают цивилизационные различия этих народов. Именно тут заключается «столкновение цивилизаций»; многие ли европейцы примут индийский рацион и заговорят на хинди? Вестернизация не может заменить представителям других культур любимого ими и традиционного для них быта. Такие народы как евреи, армяне, ирландцы пронесли свою культуру сквозь века гонений и не изменили свою идентичность, не ассимилировались, не растворились. Поэтому противники культурной глобализации, судя по всему, могут не опасаться всеобщего обизличения. Если некоторые отдельные народы выказали столь удивительное упорство в сохранении своих обычаев и культуры в столь неблагоприятных для этого обстоятельствах, то у отдельных государств, целых обществ и цивилизаций тем более есть шансы сохранить свою самобытную культуру, вступить в XXI век современными, но не вестернизировавшимися. О тесной связи внешних форм быта и самосознания много писали Н.Я. Данилевский, Освальд Шпенглер и К.Н. Леонтьев, переосмысление наследия которых применительно к проблемам глобализации представляется весьма интересным.

Наличие многочисленных локальных ответов на вызовы глобализации позволяет согласиться с определением глобализации как суммы локализаций. При этом можно выделить разные уровни локализации.

1. Глобальная локализация.

В случае с продукцией глобальных транснациональных корпораций, продуктовая линейка корректируется исходя из культурного контекста рынка, на который продвигается продукт.

Ассортимент McDonalds в Нью-Йорке и Пекине отличается, хотя и в том, и в другом случае в нём присутствуют основные, в каком-то смысле уже ставшие классическими наименования продукции этой цепочки быстрого питания.

2. Локализация поддерживающая.

Собственно в культурном, духовном плане локализация ярче всего проявляется в возникшей возможности проживать в культурно чуждых обществах, не теряя связи с культурной, исторической родиной. Электронные информационные ресурсы, спутниковое телевидение, Internet, ICQ, Skype, многочисленные социальные сети – всё это даёт людям возможность, находясь за тысячи километров от родной страны жить её новостями и целиком погружаться в родную языковую и культурную среду. Новые технологические возможности позволяют сохранять культурную, национальную, языковую идентичность независимо от общества проживания. Если раньше основой сохранения культуры в инокультурных обществах была диаспора или религиозная община, то теперь поддерживать национальные обычаи и связи с родиной можно без этих традиционных каналов сохранения национального самосознания в иной культурной или этнической среде. Поддерживающая локализация может значительно усложнить процесс инкорпорации иммигрантов в новое для них общество.

3. Локальная глобализация.

Развитие информационных технологий и распространение экономического роста на незападные страны привело к тому, что глобализация стала разнонаправленным процессом. Если вначале, во всяком случае, в экономическом и политическом планах, мир глобализировал Запад, то теперь прежние обществалокомотивы глобализации оказались под воздействием встречных волн глобализации – исходящих из обществ ранее составлявших периферию процесса глобализации. Локальность становится глобальной – «глобализация наоборот», «globalization in reverse» 404. «Не глобальные средства массовой информации окутывают Азию, а региональные «локальные» медиа становятся глобальными. Феномен глобализации локального вызван спросом азиатских диаспор, особенно миллионов китайских и индийских иммигрантов, живущих по всему миру, на локальные новости и информацию» 405.

Локальные некогда продукты, расширяя ареал своего потребления, становясь глобальными, вынужденно меняются.

Итальянская пицца приобретает новые черты. В Японии, Китае, Индии, России этот продукт адаптируется исходя из предпочтений новой потребительской среды.

Постепенное снижение военно-политической и культурной мощи Запада, когда глобализация перестаёт быть идеологией «высшего материализма, превосходящей в этом плане даже Friedman T.L. The World is Flat. The Globalized World in the Twenty-First Century. Updated and expanded. London: Penguin Books, 2006. P. 480.

марксизм» 406, приходится по-новому анализировать происходящие в мире процессы, тщательно сопоставлять различные сферы глобализации политической, экономической, технологической, культурной, социальной и т.д.

Западные влияния стали импульсом модернизации, ускоренной урбанизации незападных стран, подтолкнули глобализацию, но сущность чуждых культур они изменить не могут, во всяком случае, в ближайшей исторической перспективе. Кроме того, сам Запад утрачивает основы своей культуры, носителем которой является население. В США, носителями стержневой англо-протестантской культуры которых выступали исчезающие теперь WASP (White Anglo-Saxon Protestants) – белые англосаксонские протестанты, и в Европе убывает коренное для этих культур население. В Соединённых Штатах утрата национальной идентичности идёт тем быстрее, чем большее количество представителей иных цивилизаций, носителей иных культур, приезжает в страну. Но без англо-протестантской американской идентичности Соединённые Штаты уже не будут принадлежать Западной цивилизации, станут составной частью не Западноевропейской, и какой-то иной, может быть Латиноамериканской цивилизации. В данном случае, одной из причин поразившего страны Западной цивилизации кризиса идентичности является демография – Запад имеет всё меньше возможностей сохранить свою культуру и при этом никак не может изжить доставшийся в наследство от минувших эпох просветительский мессианизм.

Глобализация стала новым уровнем международной конкуренции во всех сферах – науке, искусстве, идеологии, экономике. Мир стал одним большим, прежде монополизированным Западом, но теперь открытым для конкуренции рынком, где каждый может продавать свой товар. Вестернизация становится менее привлекательной, так как у человечества накоплен достаточный опыт модернизации на её основе. Раньше такого опыта просто не было, и великим реформаторам прошлого приходилось импортировать западные технологии вместе с западными обычаями и культурными образцами, то есть вестернизировать свои страны. Именно так поступали Пётр I в России и Мустафа Кемаль Ататюрк в Турции. Они были первопроходцами на пути соБжезинский Зб. Выбор. Мировое господство или глобальное лидерство. Москва: Междунар. отношения, 2007. С. 197.

временной догоняющей модернизации на основе вестернизации, и у них не было никаких накопленных эмпирических знаний в области теории модернизации. Однако сегодня на эту тему пишут книги и защищают диссертации, накоплен значительный практический опыт; незападным обществам стало ясно, что модернизация без вестернизации возможна.

Задачи у обществ остались те же, только решение этих задач становится всё сложнее ввиду ускорения научнотехнического прогресса, всё большей взаимозависимости стран друг от друга и возникновения новых, часто глобальных угроз извне.

Иногда глобализацию трактуют как диалог культур или их равноправие. Это не прагматичный, идеалистический подход.

В нерегулируемом высшими этическими нормами мире реальной политики, как и в отношениях между людьми, слишком часто действует право сильного, более влиятельного, авторитетного.

Как успешные индивиды часто предпочитают не общаться с неудачниками или смотрят на них свысока, так и чувствующие свою силу процветающие общества склонны навязывать своё мнение менее развитым обществам. Борьба всех против всех принимает в международных отношениях смягчённый международным правом характер, но суть международной политики от этого не меняется. Глобализация помогает народам лучше понять, узнать друг друга, но как бы представители одной культуры ни восхищались культурой другого общества, в решающий, критический момент они встанут на защиту именно своей идентичности и культуры, на «вызов» последует «ответ».

Кажется, что единственной силой, которая могла бы консолидировать человечество, является угроза глобального экологического кризиса или сам кризис, который должен стать настолько всем очевиден, чтобы никто не остался в стороне, как это происходит ныне с Киотским протоколом, к которому упорно не присоединяются США. Пока же мир раздираем противоречивыми интересами, а человечество не готово сообща решать глобальные проблемы, в результате чего все мечты о Мировом Правительстве и совместном рациональном управлении Землёй становятся очередной радужной утопией, порождённой исключительной верой в человеческий разум и оптимистическим взглядом на человека и коллективную мудрость человечества.

Глобализация помогает понять другие культуры, но она же многократно обостряет межцивилизационные конфликты, противоречия культур. Раньше эти противоречия смягчались относительной изоляцией культурно-исторических типов, отсутствием информационного потока, охватывающего весь мир, когда напечатанные в Дании карикатуры антиисламской направленности способны всколыхнуть волну беспорядков в самых отдалённых от этой страны областях мира.

В этих условиях перед Россией встаёт целый комплекс новых задач, зависящих от общемировых тенденций исторического развития и от всё большей взаимозависимости стран. Эти внешние причины становятся источником социокультурных и социально-экономических трансформаций внутри общества, когда самосознание и самоопределение страны зависят от «общей ситуации в мире, от тенденций мирового развития, политики других государств, мирового общественного мнения» 407.