«ГРАНИ РОССИЙСКОГО САМОСОЗНАНИЯ Империя, национальное сознание, мессианизм и византизм России W. Bafing Москва 2010 УДК 008 + 32.019.5 + 316.6 + 323.1 + 930.1 + 930.85 ...»

Американцы очень верят в свою миссию, в то, что на их долю выпало даровать блага либерализма и демократии всему миру.

Великие народы часто начинают идеализировать себя и побудительные причины своих поступков. Даже если в начале идеализация преследует чисто утилитарные задачи, со временем эти задачи часто совсем замещаются в народном сознании идеалом, который начинает жить собственной жизнью и направляет поступки своих адептов. Так, потенциально политически целесообразная доктрина «Москва – Третий Рим» со временем обрела самостоятельную жизнь, переросла в идею мессианского призвания русского народа, в православную имперскую идею и стала руководить практикой, приобрела материальную силу.

С практической точки зрения эта православно-имперская мессианская идея была губительной. Е.Н. Трубецкой отмечал: «В идее «русского Христа» в одинаковой мере извращается и образ Христов, и русская национальная идея. Быть может, именно благодаря этому искажению мы до сих пор о ней так мало знаем.

Увлечение Россией воображаемой помешало нам рассмотреть как следует Россию действительную и, что ещё хуже, русскую национальную идею; духовный облик России хронически заслонялся Бердяев Н.А. Судьба России: Сочинения. С. 269.

фантастической грёзой «народа-богоносца» 301. В конце XX – начале XXI века с похожей проблемой столкнулись Соединённые Штаты Америки. Насаждение демократии и западных ценностей по всему миру приняло у них черты национальной идеи, американского, западного аналога русского мессианства. Идея вышла из-под контроля и стала руководить практикой. Несмотря на объективную невыгодность многих внешнеполитических шагов, Соединённые Штаты не могут остановиться, как когда-то не могла остановиться Россия, часто в ущерб себе, освобождая славян. Сегодня Соединённые Штаты – заложники либеральнодемократической мессианской идеи, ради которой они готовы, как царская Россия и СССР до них, жертвовать решением многочисленных внутренних проблем.

Рассматривая историю империй недавнего прошлого, можно сказать, что только англичанам в значительной степени удалось избежать чрезвычайно болезненного для самосознания общества краха имперской идеи. Считается, что британцы несли «бремя белых» (The White Man’s Burden), пока это было им выгодно, но и для них идея практической пользы порой отступала под впечатлением нравственного долга просвещённого протестантского колониализма, несущего свет знаний, цивилизации и истинной веры покорённым народам.

Английский исследователь Нил Фергюсон писал о сложном переплетении идеального и материального в истории британского империализма. В XVIII столетии Британская империя была аморальна, ганноверская династия обрела власть в Азии, захватила земли в Америке, приобретала рабов в Африке. Коренные народы облагались налогами, обкрадывались и уничтожались, но в то же время их культуры изучались, порою ими даже восхищались и по большей части терпели. Кроме целей явного грабежа, или параллельно с ними, британцев отличали весьма высокие стремления: «Они мечтали не просто править миром, но исправить его. Им было недостаточно эксплуатировать другие расы; целью стало усовершенствовать их. Эксплуатация коренТрубецкой Е.Н. Старый и новый национальный мессианизм // Смысл жизни.

С. 475–476.

ных народов могла быть прекращена, но их культуры – суеверные, отсталые, варварские – должны были уйти» 302.

Все завоевательные мотивы построения империй приобретали форму рационализирующих обоснований и благородных идей. Александр Македонский распространял греческую культуру на Востоке, Наполеон объединял народы Европы, испанцы несли спасительное слово Христа. Даже настоящий, явный и кровавый грабёж пытались маскировать красивой идеей, но в случае с Россией имперская идея приобрела невероятно бескорыстное звучание. Возможно, это было детерминировано неудачами русской внешней политики, незавершённостью обоих великих русских проектов, неспособностью, в отличие от англичан, получать доход от применения национальной идеи в практической жизни.

России не удалось разрешить Восточный вопрос, а Советский Союз исчез, не осуществив заложенной при его создании мессианской цели мировой революции и торжества коммунистических идеалов во всём мире.

Важно помнить о невозможности однозначных моральных оценок империй. Они слишком большие, слишком разные, слишком живые, слишком сложные, чтобы вмещаться в статичные рамки мёртвых обобщений. Истребляя и подавляя население подвластных территорий, они часто приносили с собой образование, медицину, технологии, а порой, может и некомфортный, «худой», но мир. «Безусловно, мотивы колонизации были сложными. Сводить их только к грабительству, наживе и стремлению эксплуатировать было бы неверно. Среди них и мессианство, и патернализм, и искреннее стремление помочь тем, кого считали меньшими братьями, а бывало, и глубокое уважение к этим братьям» 303.

Подчёркивая бескорыстность российской политики, Е.Н.

Трубецкой писал: «Часто объясняют эту русскую черту нашим «беспочвенным идеализмом», «мечтательностью», «непрактичностью» и даже «космополитизмом» – отсутствием здорового национального чувства… а при этом ставят в пример нам немThe Mission // Ferguson N. Empire. How Britain Made The Modern World. London: Penguin Books, 2004. P. 113.

Давидсон А. Наследие имперского прошлого // Российская империя в сравнительной перспективе. Сборник статей / Под ред. А.И. Миллера. Москва: Новое издательство, 2004. С. 374.

цев…» 304 Замечу, что у немцев и не могло быть иного основания руководящей идеи, кроме национального. Слишком долго объединялась Германия в единое государство. В Германии «национализм вполне сформировался, когда на империю были только робкие надежды, а у нас была уже укоренившаяся империя и только робкие помыслы о национализме» 305. И однородность населения в Германии по сравнению с Россией была налицо. Россия же в силу этнической неоднородности своего народонаселения не может иметь в современных границах и никогда не имела столь ярко-выраженного этнонационального чувства. Она всегда была наднациональной, хотя и вела многочисленные свои народы по пути исторического развития под организующим началом русского народа.

Русский народ, образуя мозаичный российский суперэтнос, органично принимал в себя все национальности. Было что-то вроде знаменитого американского тигля. Быть может, именно поэтому в России не было места ярко выраженному национализму в тех формах, которые он приобретал в той же Германии.

Несмотря на то, что как в императорской, так и в Советской России имели место случаи дискриминации по национальному признаку, при оценке данных явлений необходимо учитывать, что в полиэтнических обществах, в силу самой их специфики, не удатся избежать межнациональных столкновений, которые, тем не менее, вполне могут являться исключениями, подтверждающими правило и никак не опровергающими факт по большей части мирного сосуществования многих народов и конфессий. Положение стало меняться с изменением демографического баланса и распадом СССР. Как и в США, тигель перестал справляться. Реакцией на это стало усиление в обществе шовинистических настроений – опасный для многонациональной России, но в данных обстоятельствах закономерный процесс. Кроме того, рост националистических настроений является механизмом социокультурной интеграции общества, становится инструментом формирования негативной идентичности посредством конструирования образа врага, попыткой укрепления самосознания на основе более или менее искусственного деления общества и остального мира на «своих» и «чужих».

Трубецкой Е.Н. Смысл войны // Смысл жизни. С. 483.

Миллер А.И. Национализм и империя. С. 37.

Вполне логичной заменой русской православной идеи стала идея социалистического интернационала. В ней было только одно важное противоречие, искусственный элемент – попытка объединить народы разных цивилизаций. Но идея семьи братских народов вполне подходила для многонациональной России, иноплеменные составляющие которой давно жили в рамках уважающей вероисповедания своих неправославных народов, православной цивилизации. Наднациональную сущность России с ключевой ролью русского народа очень хорошо чувствовал И.В.

Сталин. Александр Верт, проанализировав его речи времён Великой Отечественной войны, пришёл к заключению, что в самые трудные дни войны Сталин обращался именно к русскому народу, вспоминал героев именно русской истории, в то время как в периоды побед в его речах возникал образ советского народа или семьи народов.

Джеймсу Биллингтону роль, отводимая Сталиным русскому народу, дала повод обвинять его, вслед за Лениным, в «великорусском шовинизме» 306. Исследователи советской идеологии отмечают поворот от официального интернационализма к «русоцентричной форме этатизма» 307.

Русская идея всегда рассматривалась через призму православия. Ф.М. Достоевский, В.С. Соловьёв, И.А. Ильин, славянофилы связывали русскую идею, прежде всего, с православием, но это не совсем полное отражение истины. Масштабы русских пространств, народонаселения и прочих ресурсов требовали определённого идеологического обрамления и воплотились в отчасти правдивую и в то же время несколько искусственную мысль о вселенском характере России и её народа, о русском как всечеловеке, о православии как универсальной вселенской религии. Ложной была мысль о вселенском характере русского православия.

Вера в русский мессианизм и истинность вселенского православия привела к отчаянию от сознания невыполненной миссии осуществления вселенского христианства. Русской идее нужны были более «земные», практические основания. В Европе подобБиллингтон Д. Россия в поисках себя. Москва: Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН), 2006. С. 48.

Малинова О. Россия и «Запад» в XX веке: Трансформация дискурса о коллективной идентичности. Москва: Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН), 2009. С. 39.

ным основанием был национализм, идея национального государства, но в обширной, многонациональной, необъятной востокозападной России национализм не мог быть прочным основанием.

«Россия никогда, – отмечал в данной связи Е.Н. Трубецкой, – не вдохновляется служением голому национальному интересу. Особенность русского патриотизма заключается в том, что он никогда не воодушевляется идеей родины, как такой, служением русскому, как такому. Чтобы отдаться чувству любви к родине, нам нужно знать, чему она служит, какое дело она делает. И нам нужно верить в святость этого дела, нам нужно сознавать его правоту. Нам нужна цель, которая бы поднимала наше народное дело над национальным эгоизмом» 308.

Здесь необходимо раскрыть некоторые особенности Российской империи, во многом определившие характер её социокультурного строя. Существуют два условных типа империй – «западный» и «восточный». В литературе также встречается деление на неколониальные, континентальные или евразийские территориально интегрированные империи – Римская, Византийская, Османская, Российская, Иранская, Китайская, АвстроВенгерская и «морские» или «заморские», колониальные империи – Португалия, Испания, Голландия, Великобритания, Франция.

В условиях европоцентричной картины мира, в рамках которой более 300 лет живёт Россия, уникальность Российской империи заключается в восточном, континентальном, территориально интегрированном, неколониальном характере её империализма. Другими словами, являясь по своей территориальной и социальной структуре континентальной, восточной (в психосоциальном отношении) евразийской империей, Россия пыталась перенять цивилизационные свойства кардинально иначе детерминированных географией западных, морских империй и их обществ.

Существует два основных отличия континентальных и морских империй, определяющих социально-политическое и экономическое развитие их обществ.

Первое наиболее важное отличие – территориальная структура империи.

Трубецкой Е.Н. Смысл войны // Смысл жизни. С. 482.