«Евгений Анисимов Русская пытка. Политический сыск в России XVIII века ОТ ИЗДАТЕЛЬСТВА Д ум аем, что нет необходи м ости представл ять читателям автора этой книги - имя ...»

Все становится ясно, если обратиться к указу Петра III от 16 февраля 1762 года, которым вместо Тайной канцелярии учреждалась особая экспедиция при Сенате, куда перевели всех служащих Тайной канцелярии во главе с С. И. Шешковским. А шесть дней спустя появился манифест об уничтожении Тайной канцелярии.

Тайная экспедиция в царствование Екатерины II (1 7 6 2 - 1796) сразу заняла важное место в системе власти. Возглавил ее С. И. Шешковский, ставший одним из об е р -се кр е та р е й С ената. Екатерина II отли чн о понимала важ ность поли тического сыска и тайной собственная история вступления на трон. Весной и летом 1762 года, когда проходила реорганизация ведомства, сыск оказался ослаблен. Сторонники Екатерины почти в открытую готовили путч в ее пользу, а Петр III не имел точных сведений о надвигавшейся опасности и поэтому только отмахивался от слухов и предупреждений на этот счет. Если бы работала Тайная канцелярия, то один из заговорщиков, Петр Пассек, арестованный 26 июня года по доносу и посаженный под стражу на гауптвахту, Поскольку Пассек был личностью ничтожной, склонной к пьянству и гульбе, то расспросы с пристрастием быстро развязали бы ему язык и заговор О рловы х был бы раскрыт. Словом, Екатерина II не хотела повторять ошибок своего мужа.

унаследовал от старой системы, но в то же время появились и отличия. Все атрибуты сыска сохранялись, но применительно к дворянам их действие смягчалось.

Дворянина отныне можно было подвергнуть наказанию, только если он «перед судом изобличен». Освобождался он и от « всякого тел есн ого истязани я», а им ение передавали его родственникам. Однако закон всегда позволял лишить подозреваемого дворянства, титула и звания,а потом пытать и казнить.

Екатерины II была основана на поддержании «покоя и подданных. Тайная экспедиция имела те же задачи, что и предшествовавшие ей органы сыска: собирать сведения о государственных преступлениях, заключать преступников екатерининский сыск не только подавлял врагов режима, «примерно» наказывая их, но и стремился с помощью тайных агентов «изучать» общественное мнение.

Наблюдению за общественными настроениями стали уделять особое внимание. Это было вызвано не только личным интересом Екатерины II, желавшей знать, что о представлениями о том, что мнение общества нужно контролировать, обрабаты вать и направлять его в нуж ное власти русло. В те врем ена, как и позж е, политический сыск собирал слухи, а потом обобщал их в характерная для тайных служб черта: под неким видом объективности «наверх» поставлялась успокоительная ложь. Чем выше поднималась информация о том, что подправляли чиновники.

В конце 1773 года, когда восстание П угачева взбудоражило русское общество и вызвало волну слухов, были посланы «надежные люди» для подслушивания разговоров «в публичных сборищах, как то в рядах, банях и кабаках». Главнокомандующий Москвы князь Волконский, как каждый начальник, стремился, чтобы картина о б щ е ств е н н о го мнения во вверенном его попечению городе выглядела для верховной власти по возможности более симпатичной, и посылал государыне вполне успокаивающие сводки о состоянии умов в старой столице, выпячивая патриотические, верноподданнические настроения москвичей. Традиция подобной обработки агентурных сведений была, как императрица не особенно доверяла бодрым рапортам Волконского. В глубине души государыня явно не имела иллюзий относительно любви к ней народа, который называла «неблагодарным».

Влияние властей на общественное мнение состояло в утайке от него (впрочем, тщетной) фактов и событий и в «пускании благоприятных слухов». Следовало также вы лавливать и прим ерно наказы вать болтунов.

Екатерина не упускала возможности выведать и наказать «Старайтесь через обер-полицмейстера, - пишет она ноября 1777 года о каком-то пасквиле, - узнать фабрику и фабрикантов таковых дерзостей, дабы возмездие по мере п р еступ л ен и я учи н и ть м ож но бы ло».

Петербургскими «вралями» занимался Шешковский, а в Москве это дело императрица поручила Волконскому.

Отчеты и другие документы политического сыска Екатерина читала в числе важнейших государственных бумаг. В одном из писем в 1774 году она писала:

глазами». И потом еще более двух десятилетий сыск оставался «под глазами» императрицы.

Екатерина II считала политический сыск своей первейшей государственной «работой», проявляя при этом увлеченность и страстность, которые вредили декларируемой ею же объективности. В сравнении с нею императрица Елизавета кажется жалкой дилетанткой, которая выслушивала краткие доклады генерала Ушакова во время туалета между балом и прогулкой. Екатерина же знала толк в сыске, вникала во все тонкости того, «что до Тайной касается». Она сама возбуждала сыскные дела, ведала всем ходом расследования наиболее важных из них, лично допрашивала подозреваемых и свидетелей, одобряла приговоры или выносила их сама.

Получала императрица и какие-то агентурные сведения, за которые исправно платила.

Под постоянны м контролем Екатерины II шло самозванки «княжны Таракановой» (1775). Огромна роль им ператрицы при расследовании дела П угачева в 1774-1775 годах, причем она усиленно навязывала сл е д ств и ю свою верси ю м ятеж а и тр е б о в а л а доказательств ее. Самым известным политическим делом, которое было начато по инициативе Екатерины II, стало дело о книге А. Н. Радищева «Путешествие из Петербурга в Москву» (1790). Императрица приказала разыскать и арестовать автора, прочитав только тридцать страниц сочинения. Она еще работала над своими замечаниями по тексту книги, ставшими основой для допроса, а сам автор был уже «препоручен Шешковскому». Направляла государыня и весь ход расследования и суда. Через два года Екатерина руководила организацией дела издателя Н. И. Н овикова. Она давала указани я об арестах, обысках, сама сочинила пространную «Записку» о том, что надо спрашивать у преступника. Наконец, она сама при говори л а Н овикова к 1 5-л етн ем у зато ч ен и ю в крепости.

Екатерина, женщина образованная, умная и незлая, обычно следовала девизу «Будем жить и дадим жить другим» и весьма терпимо относилась к проделкам своих подданных. Но иногда она вдруг взрывалась и вела себя согласно которой самодержец выступал в роли Отца (или Матери) Отечества, заботливого, но строгого воспитателя неразумны х детей-подданны х, и просто ханж ество, каприз, плохое настроение государыни. Сохранились письма императрицы разным людям, которым она, по ее же словам, «мыла голову» и которых предупреждала с нешуточным гневом, что за такие дела или разговоры она может заслать ослушника и «враля» куда Макар телят не гонял.

При всей своей нелюбви к насилию, Екатерина порою переступала грань тех моральных норм, которые считала для себя образцовыми. И при ней оказались «непросвещенные» методы сыска и репрессий, к которым прибегали власти всегда, начиная с бесстыдного чтения чужих писем и кончая замуровыванием преступника императрицы-философа (об этом ниже). Это естественно - природа самодержавия, по существу, не изменилась.

Когда Екатерина II умерла и на престол вступил ее сын Павел I, самовластие утратило благообразные черты «государы ни-матуш ки», и все увидели, что никакие привилегии и вкоренивш иеся в сознание принципы самодурства самодержца.

Тридцать два года (1762-1794) Тайной экспедицией руководил Степан Иванович Шешковский, который стал благодаря этому личностью весьма знаменитой в русской истории. Еще при жизни имя его окруж ало немало легенд, в которы х он предстает в роли искусного, жестокого и проницательного следователя-психолога.

Степан Шешковский родился в 1727 году в семье приказного. В 1738 году отец пристроил 11-летнего «серебряными копями» для умелых крючкотворов. Два года спустя отрока взяли на время к «делам Тайной канцелярии», а потом вернули обратно в Сибирский неожиданный для нормального карьериста-подьячего поступок: в феврале 1743 года он без ведома своего начальства уехал в Петербург и вскоре вернулся с указом Сената о переводе его в Московскую контору Тайной канцелярии. Неизвестно, как ему удалось этого добиться, но без ведома А. И. Ушакова назначение 16-летнего юноши на это место кажется невозможным. Понравился он и преемнику Ушакова - А. И. Шувалову, тот дал ему пьянствует, и при делах быть годен». В 1754 году Ш ешковский занял ключевой пост секретаря Тайной канцелярии, которому подчинялся весь штат сыскного ведомства. К моменту реорганизации сыска в начале 1762 года он, не достигнув и 35 лет, уже имел огромный опыт сыскной работы.

Глава Тайной экспедиции, несомненно, пользовался доверием Екатерины II, авторитет его у государыни был высок. Для допросов пойманного осенью 1774 года Пугачева она послала именно Шешковского, которому поручила узн ать п р авду об и стоках са м о зван ства П угачева и его возм ож ны х вы соких покровителях.

Пугачева и для этого даже поселился возле его камеры в Старом монетном дворе. Шешковского считали самым крупным специалистом по вы уж иванию сведений у «трудных», упрямых арестантов. Он знал, как нужно их убеждать, уговаривать, запугивать.

По-видимому, Шешковский умел выгодно подать себя государыне, держа ее подальше от многих тайн своего ведомства. В цитированном выше письме от м а р т а 1 7 7 4 го д а к г е н е р а л у А. И. Б и б и к о в у руководител ю одной из сл е д ств е н н ы х ком иссий Екатерина ставила ему в прим ер д ея тел ьн о сть пристрастием»: «При распросах какая нужда сечь?

Двенадцать лет Тайная экспедиция под моими глазами ни одного человека при допросах не секла ничем, а всякое дело начисто разобрано было и всегда более выходило, нежели мы желали знать».

Шешковском. Из них неясно: пытали преступников в Тайной экспедиции или все-таки нет? Екатерина II, как мы видим, писала, что пытки там не допускались. Сын же А. Н. Радищева, также не самый беспристрастный в этом деле человек, сообщал, что Шешковский «исполнял свою должность с ужасною аккуратностью и суровостью. Он действовал с отвратительны м сам овластием и суровостью, без малейшего снисхождения и сострадания.

Шешковский сам хвалился, что знает средства вынуждать признания, а именно он начинал тем, что допрашиваемое лицо хватит палкой под самый подбородок, так что зубы обвиняемый при таком допросе не смел защищаться под опасением смертной казни. Всего замечательнее то, что Ш еш ковский обр ащ ал ся таким образом то лько со знатными особами, ибо простолюдины были отдаваемы на расправу его подчиненным. Таким образом вынуждал Ш ешковский признания. Наказания знатных особ он исполнял своеручно. Розгами и плетью он сек часто.

приобретенною частым упражнением».

Сын Радищева никогда не видел Шешковского, и нач а л ьн и к Т айной эксп ед и ц и и п р ед ставл ял ся ему садистом, могучим кнутобойцем, каким он на самом деле не был. Наоборот, «как теперь помню,- говорил один ветеран е к а те р и н и н ски х в р е м е н,- его небольш ую мозглявую фигурку, одетую в серый сюртучок, скромно застегнутый на все пуговицы и с заложенными в карманы руками». Думаю, что Шешковский был страшен тем же, чем страшны были людям XVIII века все начальники «Путешествия» ни плеть, ни кнут не коснулись, но, по рассказам сына, он упал в обморок, как только узнал, что за ним приехал человек от Шешковского. Когда читаешь завещ ан и е детям, то этом у вериш ь: Радищ евы м в истерическая паника. Вероятно, свои ощ ущ ения от встреч с Шешковским он и передал сыну.