«1 АЛГЕБРА РОДСТВА РОДСТВО СИСТЕМЫ РОДСТВА СИСТЕМЫ ТЕРМИНОВ РОДСТВА Выпуск 6 Санкт–Петербург 2001 2 Cogito ergo progigno Г.В. Дзибель Феномен родства: Пролегомены к ...»

Единственным критерием определения относительной хронологии почкования диалектов в компаративистике считается принцип «независимых инноваций» (independent innovations). Полностью обходится вниманием отличие независимых инноваций от независимых реликтов, или таких сходств между языковыми формами двух разных языков, которые проистекают не из факта их происхождения из отдельного протоязыка, а из факта конвергентного сохранения ими черт прапротоязыка. В этом случае, отсутствие этих схождений в других языках может являться показателем не их генетической обособленности, а их географической изолированности. Разрешить формальную модифицированность этих языков методом поиска звуковых соответствий не представляется возможным из-за искусственно созданного отсутствия сравнительного материала. С этой точки зрения, такие случаи, как, допустим, привлекаемое Дж.Гринбергом тождество ПИЕ *eghom(e) «я» и чукч. gem «я» (с i/e-префиксацией в диалектах) [1404] может быть более весомым доказательством того, что предки индоевропейцев и палеоазиатов были единой общностью, противостоящей предкам уральцев, чем десятки корней, общих между индоевроевропейцами и уральцами, которые, в действительности, указывают на более древний праязык и(или) поздние языковые контакты.

Функция прапротоязыка как сообщающего близким по звучанию и значению языковым формам «другое», субстратно-генетическое родство остается вне поля зрения компаративистики, хотя сами по себе внушительные списки глобальных (общих для большинства языковых семей) корней [1961, c. 105] должны заставить исследователей со всей серьезностью рассмотреть эту возможность. Именно отсутствие принципов разграничения субстратно-генетического и привычного всем адстратно-генетического родства – проблема, являющаяся для компаративистики, думается, более важной, чем стандартная необходимость разграничения исконного и заимствованного – не дает гипотетическим образованиям типа «глобальных» языковых семей (ностратическая, евроазиатская, аустрическая, америндская и пр.) получить полный теоретический статус. Тот факт, что все языки мира восходят к единому протоязыку следует не доказывать [2027; 1961; 1962] или опровергать, а признать в качестве «нулевой гипотезы», вытекающей из концепции моногенеза человеческих популяций, типологического единства и взаимопереводимости всех языков. Наличие родственных языковых форм между языковыми семьями «первого порядка» – нормальное явление, которое не следует дискредитировать аргументами «случайных совпадений», заимствования или ономатопеи. В то же время без методики разграничения субстратно-генетического и адстратно-генетического родства определение порядка почкования диалектов «второго порядка»

остается умозрительным занятием.

Субстратно-генетическое родство, проявляющееся в конвергентных «остатках» от пра-протоязыка, предшествовавшего формированию протоязыка, представляет собой применение к исторической лингвистике принципа чередующихся поколений. Положение о существовании субстратно-генетического родства лежит в русле сформировавшейся в последние десятилетия в компаративистике тенденции рассматривать праязык не как статическое состояние, а как динамический процесс.

Диахроническая неоднородность праязыкового материала заставляет исследователей проводить различие между предварительной реконструкцией и более глубокой интерпретацией, или, в терминологии Г.Дрфера, между «реконструктивным языкознанием» и «глоттогоническим языкознанием» (cм.: [429]).

Таким образом, каждый язык и каждая языковая семья существуют не в одной (как это обычно считается), а в трех теоретически значимых генетических проекциях. Без признания сложности лингвистической генетики невозможны строгое понятийное разграничение родства, заимствования и совпадения, с одной стороны, и этимологическая реконструкция – с другой. Говорить о родстве сравниваемых языков можно, строго говоря, только в том случае, если учитыватся не бинарное противопоставление между «праязыком» и зафиксированными диалектами, а тройное соотношение прапротоязыка(ов), или языка(ов), играющего роль праязыка(ов) по отношению к группе протоязыков;

протоязыка, реконструируемого на материале зафиксированных языков, и компаративистики заключается не в том, чтобы показать (или доказать) «родство» нескольких языков друг с другом. Это как раз доказывать не надо, так как все языки на всех уровнях своей структуры «родственны»

между собой независимо от того, обнаруживаются ли между койсанским и польским «регулярные фонетические соответствия». Задача состоит в обратном: показать, каким образом между языками возникло родство (уже без кавычек) как регулярное и закономерное расхождение в фонетике и семантике. Иными словами, методология «позитивистской» компаративистики должна быть дополнена (не заменена!) методологией «критической» компаративистики, ориентированной не на словообразовательные, а на словоразрушительные процессы. В результате замены предиката «схождения» на предикат «расхождения» (при сохранении самих «звуковых соответствий»), предиката «формирование» на предикат «разрушение», предиката «сравнение» на предикат «расподобление», статичное описание некоторых результатов исторического процесса превращается в динамичное и каузальное описание всего многообразия процессов. В результате смещения фокуса сравнительно-исторических исследований с поиска регулярных (с точки зрения исследователя) сходств между словами на установление объективно закономерных различий между ними, возникает необходимость определения того локуса, с которого начинается или в котором инкубируется саморасподобление языков.

11.2.3. В естественном языке имеется две группы лексем, соотношение которых с протоязыком считается исторической лингвистикой неоднозначным. Это, с одной стороны, имитативы, а с другой – иденонимы (и возможно, иденотивы в целом). Сплошь и рядом нарушая правила звуковых соответствий (cм. 10.1.11.), иденонимы и имитативы представляют камни преткновения для сравнительноисторического анализа и нередко снабжаются пометками типа «nicht etymologisierbaren» или «этимологии нет» (см.: [1143, c. 490 (о скр. pitar, matar, duhitar, devar); 889, с. 15; 296, с. 148; 444; 447]). Существует длительная традиция рассмотрения изобразительных слов в качестве свидетельств первичного родства языков, что выразилось в концепциях elementare Verwandtschaft Г.Шухардта и affinit lmentaire В.Пизани.

Ныне большинство компаративистов считает, что имитативы «не являются свидетельством родства в общепринятом его понимании» [1011, с. 153-154]. Это положение оспаривается теоретиками имитативов, которые предполагают отымитативное происхождение всех праязыковых корней [447]. Думается, что тенденцию к языковой специфике закономерно демонстрируют не изолированные в семантическом отношении слова, а те слова, семантика которых напрямую зависит от семантики других слов (прежде всего членов того же семиологического класса) и характера социальных связей между участниками праречевого акта.

По крайней мере, cо времен Я.Гримма иденонимы считаются древнейшим слоем лексики и, как следствие, одним из главных материалов по установлению генетических связей между языками237, однако практическое применение этого постулата наталкивается на постоянные трудности. Одни исследователи подчеркивают консервативность иденонимов, другие – их вариативность, третьи – идентичность основного иденонимического фонда во всех без исключения языках238. Так, например, А.Бомхард использует корень *am- «мать» в ностратических реконструкциях [127, c.

46], Т.Виитсо считает возможным привлечь корень *app «отец; дед» для доказательства урало-пенутианского родства [2150, c. 123], В.Орел приводит в числе доказательств афразийско-синокавказско-ностратического единства («палеолитическая» суперсемья) протоафраз. *’ab «отец», сев.кавк. *’opVj «отец», синотиб. *p(H) и енисейск. *’ob [656, c. 100], а Р.Шейфер [2021, с. 108] интерпретирует в «сверхностратическом» ключе совпадение элементов -ma, -ta в юто-ацтекских, синотибетских и ИЕ ТР. В.А.Старостин, напротив, убежден, что универсальность формы ряда ТР не позволяет делать объективные выводы относительно родства/неродства языков [827, с. 202]. По поводу осет. da «отец, дед» В.И.Абаев отмечает, что как «детское слово» оно «не связано с какой-либо одной [языковой] группой» [3, т. 1, c. 103]. М.Сводеш, поначалу включивший ТР в круг основной лексики, удобной для проведения лексикостатистического анализа [753, с. 37], в дальнейшем снял их на том основании, что они обнаруживают высокую степень вариативности [754, c. 63, 77, 79, 82, 84, 87].

Этимологическое исследование иденонимов может обрываться на утверждениях об отсутствии у простейших по морфологической структуре иденонимов этимологии, об их отглагольном или мимемном происхождении. Так, расхожим мнением, опирающимся на теорию Р.Якобсона (см. 4.1.16.), является мимемное происхождение корней ИЕ ТР *m(ter) и *p(ter) (см.: [2085]). Теория происхождения простейших иденонимов от матронимов уже долгое время находится под огнем критики, хотя бы просто потому, что слова детского языка являются составной частью языка и, следовательно, заслуживают полновесного исследования (см.: [889, с. 193-196; 1621; 145, с. 83-84; 298, с. 43]). Если поведение иденонимов и имитативов в языке отлично от поведения других знаков (что признют, наверное, все лингвисты), это не значит, что их следует игнорировать как источник для праязыковых реконструкций. Это также не значит, что они маркируют область, в которой правит «мифологическое мышление», заранее оправдывающее любые этимологические сближения. Если, как отмечают Р.Нидэм и А.Вежбицка [1818, c. 39; 2195, c. 132], любая теория семантики должна быть прежде всего апробирована на материале ТР; то любая глубокая теория языковых прасостояний должна ориентироваться прежде всего на описание тех частей лексики, которые характеризуются повышенным фонетическим и семантическим своеобразием и повышенной фонетической и семантической сложностью.

Как показывают историко-типологические исследования, иденонимический класс лексем в любом языке подвержен направленному структурному «дрейфу», т.е. представляет собой такую часть языка, которая подвергается системным историческим сдвигам вне зависимости от развития его фонологической системы. Иначе говоря, в каждом языке обнаруживаются регулярные семантические соответствия между стадиями развития заложенной в нем CТР. C этой точки зрения, формально противоречащие друг другу наблюдения разных исследователей на предмет консерватизма/вариативности иденонимов, возможно, объективно отражают специфику эволюции CТР: одни и те же корни циркулируют по различным регистрам системы, но на разных стадиях развития встречаются в разных морфологических и семантических контекстах. Отсюда можно предполагать, что для лексико-семантического класса «терминов родства»

понятие «родства языков» имеет сложный семантико-морфофонетический смысл. Определив языковое родство как объективное саморасподобление языка (11.2.2.), а иденонимический семиозис как саморасподобление фенотипа (7.3.4.), мы приходим к представлению о семиотически обусловленных популяциях как реальных единицах исторического процесса внутри системы Homo sapiens.