«1 АЛГЕБРА РОДСТВА РОДСТВО СИСТЕМЫ РОДСТВА СИСТЕМЫ ТЕРМИНОВ РОДСТВА Выпуск 6 Санкт–Петербург 2001 2 Cogito ergo progigno Г.В. Дзибель Феномен родства: Пролегомены к ...»

geraiteros «старший»), или называние по старшим родственникам (свойственникам). У саамов ребенка до 20 лет (т.е. до самостоятельности) называли по родителям («сын такогото», «дочь такого-то») [1875, с. 1-2] (сходный обычай фиксируется у бурят [604, с. 13]). У тихвинских карел взрослые называли всех детей в деревне по именам или прозвищам их отца или матери в зависимости от того, кто считался главой дома. Среди сверстников это было не принято (полевые материалы О.М.Фишман, 1989–1993 гг.). У восточных финнов (коми, удмуртов, мордвы), а также у бесермян человека принято было называть конструкцией, состоящей из имени (прозвища) отца, деда или прадеда + пи Дм (ныл Дж, пиян Д) [90, с. 288; 168, c. 265-266; 291; 918]. У коми-зырян к слову пи (пиян) добавляли имя только умершего отца или деда [90, с. 288] и употребляли такую конструкцию «за глаза»

[605, с. 335]. У коми-пермяков в состав таких конструкций могли входить также термины для зятя, снохи, внука [460, с. 172-173]. У мордвы вплоть до настоящего времени аналогичную функцию выполняет генитивно-посессивный формант -нь, с помощью которого могут порождаться теоретически бесконечные кумуляции типа «Васянь-ПетяньКолень...»; реально, правда, генеалогическая память редко простирается дальше предка + поколения [491, c. 73-74; 291]. У бесермян и других поволжских этносов молодуху первое время старшие родственники мужа называли по имени отца. Посторонние же звали ее по имени мужа [859, c. 198-200]. Последний обычай известен под термином «андронимия».

Андронимия представляет собой нечто среднее между текнонимией (так как связывает супругов) и герайтеронимией (так как выражает роль мужчины как главы семьи).

Неотеронимия и герайтеронимия в поволжских языках, так же как и кавказские дескриптивные иденонимы, представлены изафетными словосочетаниями, т.е. такими определительными конструкциями, части которых являются неотъемлемыми компонентами, и определение всегда предшествует определяемому [859, c. 197]. Герайтеронимия отмечается на Кавказе у армян, где жена называет мужа при посторонних «сын такого-то»

(но также «отец такого-то»), а муж жену – «невестка моего отца» (или «моя обрученная») [354, c. 155; 533, c. 232-233]. В Аварии взрослых детей называют по имени матери (в ряде мест по имени матери зовут только девочек); иногда это происходит только в случае смерти отца [205, c. 111]. Традиционные арабские фенонимы демонстрируют сочетание текнонимии с герайтеронимией. Каждому простому имени (Сеид, Али и пр.) или же сложному (с префиксом Абд «раб» + одно из ста имен Аллаха) предшествует куния, т.е. имя по сыну с префиксом Абу «отец», а следом за именем идет насаб, состоящий из имени отца + ибн «сын» или бинт «дочь». С помощью ибн к имени отца могут присоединяться имена деда, прадеда и т.д. [251, с. 266-267; 382, с. 293-294; 185, с. 90-92; 784]. Кумулятивные фенонимы типа арабских различаются в зависимости от того, в препозиции или в постпозиции к имени родителей ставится личное имя человека, и встречаются в разных обществах Кавказа (например, адыгейские конструкции с патронимическим элементом къуэ «сын» [498, с. 64-65]), Океании, Южной и Центральной Азии, но преимущественно в тех, где имеются генеалогические группировки (см.: [736]). В соответствии с общей тенденцией превращения иденонимов в фенонимы (см. 7.3.0.), герайтеронимия находит продолжение в обычае наречения детей именами, созвучными именам родителей или старших сиблингов. Такая практика фиксируется у марийцев [775, c. 161], башкир [906, с. 183], мордвы [553, с. 11-12; 920, с. 44], русских [76, с. 310]. У мордвы это служило предотвращению смерти детей. Герайтеронимами по происхождению являются и русские отчества и далее – возникшие на их основе фамилии на -ов/-ев (cр. венгерские фамилии на fi, fyfia [187, с. 90]). Подобно неотеронимии, герайтеронимия осуществляет непрямое указание на объект, связанный, очевидно, с традицией табуирования и избегания. Характерный пример дают таджики. В случае, если между юношей и девушкой, связанными узами ритуального родства и называющими друг друга соответственно «брат», «сестра», «старшая сестра», «младший брат», возникают половые отношения, это считается большим грехом, и после этого юноша начинает именовать свою подругу «дочь такого-то» или «жена такого-то» [31, с. 181].

Терминологическая инверсия, некронимия, неотеронимия и герайтеронимия образуют внутренне взаимосвязанный комплекс:

последние два феномена реализуют разные стороны развернутой оппозиции «прошлое – будущее», а некронимия и текнонимия (концентрированная форма неотеронимии) – ее обостренный вариант «смерть – рождение».

8.5. Индирективную подсистему образуют термины, зависящие от грамматического лица эго и грамматического рода альтера.

Разработанную индирективную подсистему можно встретить в СТР этносов банту: cр.

ньямвези mayo «моя мать», noko «твоя мать», nnia «его мать», при niniswe «наши матери», niminwe «ваши матери», ninabo «их матери» [235, 170] (другие примеры (яка, шамбала и др.) см. в [235, с. 169-175; 883, c. 50-51]). У аканов agya «мой (наш) отец» (употребляется без притяжательного прилагательного), ose «твой (ваш, их) отец»; ena «моя (наша) мать», oni «твоя (ваша, их) мать» [1183, c. 157, 314, 322]. В других регионах то же самое наблюдается у папуасов-капауку [1887, c. 204-205], хопи [1670, с. 368], шеренте [1835, c. 24], пиароа [1546, c. 153], ассамцев, мунда, бодо [68, с. 49-51], австралийских яралде (например, nangai «мой отец, брат моего отца», naiyu «твой отец, брат твоего отца», yikuwale «его отец, брат его отца») [1899, c. 233-234] и гунвиннгу [108, c. 58], украинцев (в фольклоре) [196, с. 87]. В этом же ряду стоит супплетивизм в обозначении, предположим, «отца» как абстрактного принципа типа «отчество», «земля отцов», «наш Отец = Бог» и т.д.: cр. дуала tate Рм, sango «господин, отец», sango a mboa «хозяин жилища, отец», songo «твой отец», ka tete «поотцовски», ekombo a katete «земля отцов, отечество» [235, с. 170-171].

8.6. Этнотивную подсистему образуют иденонимы, употребление которых указывает на принадлежность к этнической группе. Так, у уанано (семья тукано) ДмДжРРж называется специальным дескриптивным термином (puco maco) в том случае, если его породитель происходит из другой этнической группы, чем уанано; и классифицируется вместе с братьями эго в случае, если его породитель является уанано [1179, с. 87]. В относительно-возрастном падеже стоит отношение родства, исчисляемое в зависимости от возраста альтера относительно эго130. Нумеративная подсистема родства, зафиксированная у древних китайцев, многих этносов Юго-Восточной Азии, гидаров Камеруна и др. (cм.: [1192; 900; 1091]), возникает тогда, когда одна категория родства (обычно «ребенок») распадается на несколько категорий в зависимости от порядка рождения альтеров.

8.7. Гамонимы (термины свойства) с функциональной точки зрения двойственны: если брак установлен между родственниками, для которых существуют нормативные термины родства, тогда новые термины для Сж – См (но уже, допустим, не кросскузена), РС (но уже не сиблингов родителей), ДРС (но уже не кросскузенов) можно отнести в разряд аффинитивных. Аффинитивная подсистема (от англ. affinity «свойство») в этом случае будет однопорядковой с гендерной, статусной, аффективной, индирективной и др., так как одна и та же категория родства получит разное оформление в зависимости от ситуации. Если же браки заключаются вне круга родственников и будущие свойственники не имеют других обозначений, тогда налицо хайративная подсистема (от нем.

Heirat «брак», Verwandtschaft durch Heirat «свойство»), которая не предоставляет альтернативный способ описания категории родства, а, наоборот, вводит отношения, не имеющие родственного содержания, в круг родственных категорий. Таким образом, свойство принадлежит сразу двум классам функциональных подсистем. Первый включает в себя референтивную, вокативную, аффективную, статусную, гендерную, индирективную, этнотивную, нумеративную и аффинитивную подсистемы;

второй – хайративную подсистему, а также аффектонимы, филонимы131.

Эгомерность СТР обусловливает сочетаемость падежей родства с модальностями родства. Например, гендерная модальность родства устанавливает зависимость отношения родства от пола эго, а индирективная модальность – от грамматического лица. Общее изображение праграмматической типологии СТР см. на схеме 9.

Каждая из представленных реляционных подсистем родства обладает собственной динамикой и порядком взаимодействия с реципрокной и полярной метасистемами Данная типология наглядно показывает зависимость идей родства фенотипических признаков (пол, возраст, этничность) и событийной цепочки от зачатия и рождения до социализации (инициации и брака) и смерти. Выделяемые в СТР праграмматические подсистемы воспроизводят принципы построения соматонимического, фенонимического, этнонимического, местоименного, нумеративного, гамонимического, теонимического и соционимического лексико-семантических полей. Праграмматическая типология СТР повторяет контуры иденотивного поля и показывает, что иденонимы могут брать на себя функции других семиологических классов.

9. Праморфологическая типология иденонимов 9.1. Вслед за Дж.Мёрдоком [1784, c. 98-99], М.В.Крюков предложил различать с точки зрения морфологической структуры три разряда терминов: элементарные, представляющие собой самостоятельные слова, не разлагаемые на значимые компоненты; составные, в основе которых лежит элементарный термин, детерминируемый той или иной лексической единицей, которая сама по себе не является элементарным ТР (рус. двоюродный брат, правнук); описательные, т.е. сочетающие два или более элементарных ТР, связанных атрибутивной связью [466, с. 34Н.В.Бикбулатов счел целесообразным конструкции типа правнук называть сложными, а слова типа двоюродный брат – составными [118, с. 20-21], а в остальном оставил классификацию Мёрдока-Крюкова неизменной.

Данный способ классификации вызывает возражения по трем позициям. Во-первых, терминологически слова «составной», «сложный»

неудобны, так как в равной мере могут быть отнесены и к уже отмеченным конструкциям, и к конструкциям, не отраженным в упомянутых классификациях (см. ниже). Во-вторых, термин «описательный» заключает в себе указание на способ соотнесения синтагмы с отношением родства, а термины «составной», «сложный», «элементарный» – указание на способ представления лексического материала. Классификация, обнаруживающая внутреннюю неоднородность, не может считаться совершенной. В-третьих, даже морфологическая классификация должна быть сущностной.

Применительно к иденонимам это означает необходимость рассматривать формальную сторону лексемы как отражающую не только (и не столько) отдельную категорию родства, сколько взаимодействие между по крайней мере двумя такими категориями. При таком подходе в морфологическую пространственно-временной фактор и она становится праморфологической.

9.2. Элементарное праморфологическое разграничение касается энантиотивов и абсолютивов. Энантиотив – это ВТР, определяемый не с функционально-грамматической (см. 8.1.), а с функционально-морфологической точки зрения как такая лексическая единица, которая не имеет логического оппозита, а значит не может включать в свой формальный состав никаких продуктивных грамматических элементов, определяющих ее соотношение с другими категориями. Абсолютивы – это полярные иденонимы, представляющие собой самостоятельные слова, не разложимые на компоненты. В отличие от традиционного понятия «элементарный термин», понятие «абсолютив» сигнализирует способность ТР включать в себя несколько компонентов, не осознаваемых носителями языка как отделимые от их основы. Например, английский абсолютивный иденоним father «отец» восходит к ИЕ *p- c омертвевшим суффиксом -ter.