«1 АЛГЕБРА РОДСТВА РОДСТВО СИСТЕМЫ РОДСТВА СИСТЕМЫ ТЕРМИНОВ РОДСТВА Выпуск 6 Санкт–Петербург 2001 2 Cogito ergo progigno Г.В. Дзибель Феномен родства: Пролегомены к ...»

В плане осуществления референции от подтекста к событию к рассмотрим такие слова, как приятель, товарищ, тезка, враг, друг, коллега, соавтор, одноклассник, союзник, родственник и т.п. Их обычно включают в класс «релятивных имен», однако отличие их от относительных соционимов достаточно существенно для того, чтобы выделить их в особый класс взаимных соционимов. Если мой критик подразумевает, что говорящий находится с референтом в разнокачественных отношениях, мой друг подчеркивает, что и говорящий, и референт инкорпорированы в единую социальную категорию. Являясь обоюдно инкорпорированными, приятели, тезки, враги, товарищи, друзья, союзники или родственники являются таковыми не по причине собственной относительности, а в силу относительности и взаимозависимости не только социальных ролей, которые играют носители этих имен, но и сем, которые несут в себе эти имена. В противоположность этим именам, такие слова как начальник, подчиненный, хозяин, гость, а также царь, рыцарь, король, священник, вождь, работник и т.п. являются социально относительными, ибо существуют наряду с другими социальными статусами, без которых их осмысленность невозможна, но не имеют семантической относительности. Выражение «Мы – друзья» не тождественно по структуре выражению «Мы – работники». В первом случае, эго маркирует и себя, и альтера, и автора, который выключен из бинарной связи, но может быть описан в строго определенном виде как враг, недруг, знакомый или родственник. Во втором случае, слово работники реляционно маркирует автора (работодатель), но ничего не говорит об отношении между работниками. Слова типа соавтор и одноклассник, напротив, описывают отношение между эго и альтером, но не соотносят его с другими отношениями. Функциональные соционимы всегда содержат указание на строго определенный предмет или действие, определяющее их статус в отношении другого лица, тогда как характер отношений между друзьями, врагами или родственниками остается «за кадром». Заметим, что, в случае таких форм, как тезка и однофамилец, отсылка осуществляется от подтекста к событию и далее к контексту и коду, так как об именах реферируемых лиц известно, что они одинаковы.

Наконец, имеется группа слов, реализующих связь между сущностью и тактом. Это половозрастные соционимы типа новорожденный, младенец, ребенок, мальчик, девочка, подросток, парень, юноша, взрослый, девушка, мужчина, женщина, старик, предок, потомок, старший, младший. Хотя разные культуры могут по-разному разбивать жизненный цикл, все же, думается, имеется универсальная регулярность в порядке соотнесения половозрастных категорий друг с другом.

Половозрастные соционимы идентифицируют непреложную матрицу, в которой происходит выбор коммуникантов, в которой протекает речевой или знаковый контакт и исходя из которой осуществляется контроль за речевой и знаковой деятельностью. Речевые группы могут выделять мужской и женский варианты речи, детский лепет, подростковый слэнг и т.д.

7.2.5. Следующий регистр праречевого акта складывается в плане выражения из фенотипа, иденотипа и гнейротипа, а в плане содержания – из рождения, инициации и смерти. Соответственно, можно говорить о лексемах, осуществляющих референцию от роли к фенотипу, от подтекста к иденотипу и от такта к гнейротипу. Первый тип отношения выражен в группе слов, объединяющей такие лексемы, как калека «человек с утраченной или обездвиженной частью тела», близнец «один из двух лиц, обладающих близким физическим сходством, происходящих от одной матери и одного отца и находившихся в утробе матери в одно время», вдова «женщина, у которой умер муж», вдовец «мужчина, у которого умерла жена», сирота «человек, у которого умер один или оба родителя», жених «мужчина, готовящийся вступить в брак», невеста «женщина, готовящаяся вступить в брак», англ. bastard «незаконнорожденный, т.е. человек (мужчина), родившийся от незаконной половой связи». Сопоставим план содержания слова близнец с планом содержания слова двойник. Оба эти слова выражают синонимию в том смысле, что указывают на сущее, т.е. на близкое и неординарное физическое сходство двух (или более) лиц. Однако, близнец привлекает в свой семный состав дополнительное знание причины такого сходства, т.е.

объясняет с позиции бытия факт сущего как таковой. Значение «близкое физическое сходство» рождается из цепочки смысловых операций, в которой принадлежность референтов единому целому (утробе матери) является синекдохической связью, их физическая близость друг к другу (в утробе матери) – метонимической, а их физическое сходство – метафорической. При этом логически слово близнец находится посередине между словом двойник и словом знакомый. Семантику слова невеста удобно рассматривать в противопоставлении семантике слова любовница. Обе лексемы содержат общую сему «женщина, находящаяся в неузаконенном любовном отношении к мужчине». В отличие от второй формы, первая форма содержит информацию о предшествующем состоянии референта в отношении к данному мужчине (незамужняя свободная девушка) и о его последующем состоянии (законная жена этого мужчины). Вопреки мнению о том, что одна лексема не в состоянии нести в себе информацию о более чем шестиместной ситуации и что «имена сущностей» (предметов, лиц) вообще не в состоянии задавать ситуацию сами по себе [591, с. 85-86], такое слово, как невеста (так же, как и слово жених), содержит девять семантических актантов: А – незамужняя женщина (до начала брачного сговора), Б – неженатый мужчина (до начала брачного сговора), В – женщина, готовящаяся выйти замуж, Г – мужчина, за которого она готовится выйти замуж, Д – женщина, которая будет женой, Е – мужчина, который будет ее мужем, Ж – девичество, З – свадьба, И – брак. В слове невеста нейтрализуется противопоставление между качественным соционимом любовница и половозрастным соционимом девушка. Аналогичным образом можно осуществить сравнение планов содержания слова калека и слова урод (при общей семе «физически неполноценный человек»), вдова и словосочетания старая дева (англ. widow vs. spinster) (при общей семе «женщина брачного возраста, не имеющая мужа»), слова вдовец и слова холостяк, слова bastard и слова наследник (при общей семе «человек, имеющий основания претендовать на наследство отца»), слова сирота и слова подкидыш (англ. orphan vs. foundling) (при общей семе «человек, живущий без родителей»). Эффект нейтрализации оппозиций присутствует и здесь: например, калека стоит между урод и красавец, вдова – между старая дева и (замужняя) женщина.

Рассмотренную группу слов можно рассматривать как единый семиологический класс аффектонимов, вмещающий в себя смыслы социальных отношений. Этот класс также демонстрирует признаки открытой системы в силу того, что его элементы находятся в разнообразных связях с другими семиологическими классами (апеллятивов, половозрастных соционимов, качественных соционимов, иденонимов и др.). В этой связи, можно отметить смысловую связь между словом близнец и словом друг (при общей семе «неординарная близость», реализующаяся в физической и личностной формах)92, а также между словом сирота и словами пасынок и падчерица (сироты могут быть приняты в другую семью на правах детей). Примечательно также, что в русском языке в качестве аффектонима может выступать слово мать, которое может употребляться не как иденоним, а как обозначение женщины, имеющей детей (ср.: [209, c. 273; 607, c. 123]).

Другую группу слов, содержащих отсылку от подтекста к иденотипу, составляют гамонимы (от греч. gmos «брак»), или термины свойства.

Гамонимы делятся на центральные (муж, жена), внутренние (жена брата, муж сестры, жена дяди и пр.) и внешние (теща, мать жены;

тесть, отец жены; свекр, отец мужа; свекровь, мать мужа; шурин, брат жены и пр.)93. И.А.Мельчук отмечает, что глагольные образования быть мужем и быть женой выполняют конверсивную лексическую функцию [591, c. 83]. Следует, однако, заметить, что быть мужем и быть женой (или, точнее, жениться и выходить замуж), в отличие от других конверсивов типа купить – продать, давать – брать, маркирует не только семантическую конверсию, но и прагматическую конверсию, указывая на переход лица из одного социального статуса в другой. В русском языке эта прагматическая конверсия грамматически передается возвратным суффиксом -ся и синтаксически – глаголом перемещения.

Кроме того, конверсивные обороты, связанные с заключением брака, имеют две формы: активную (жениться, выходить замуж) и пассивную (выдавать замуж, брать в жены), которая поглощает другой конверсивный оборот (ср. также брачный выкуп vs. приданое). Гамонимы муж и жена являются инвариантом конверсивных преобразований «жениться – выходить замуж» и «выдавать замуж – брать в жены», идентифицируя опорные элементы события заключения брака. В отличие от слов невеста и жених, жена и муж связаны не смысловой, а событийной связью. Слова муж и жена являются семантически поливалентными, информируя о множестве ситуативных мест, например:

свадьба, брак, дети, приданое (или выкуп), родители жены, родители невесты и прочие родственники с обеих сторон, отмечаемые гамонимами;

свадебные персонажи и т.д. Они являются локусом нейтрализации целой серии противопоставлений типа «мужчина – женщина», «раб – господин», «ребенок – старик» и т.д. В событийной связи между собой находятся также слова кум, кума, крестный (отец), крестная (мать) и крестник, идентифицирующие опорные элементы события крещения ребенка.

Третью группу составляют филонимы (от греч. phlos «друг; дорогой;

свой», или имена ритуального родства. Например, побратим, молочный брат, отчим, мачеха, пасынок, падчерица. Они выполняют медиативную функцию по отношению к парам антонимов «друг – враг» ( побратим) и «хозяин – гость» ( отчим/мачеха – пасынок/падчерица). Обычай побратимства схватывает сущность дружеско-враждебного континуума социальных переживаний: он призван вывести деятелей за пределы ситуации, при которой обостренная внутренняя близость таит в себе опасность для них обоих. Ср. в этой связи кавказский обычай прекращения кровной мести посредством установления побратимства между кровниками (целование материнской груди). Побратимство может выступать в качестве родового понятия по отношению к различным ритуалам установления родства между врагами, как, например, усыновление пленного вражеского воина. В этом случае, усыновление качественно отличается от практики принятия в семью осиротевших детей.

Усыновление пленника не означает, что у него нет своих собственных родителей: оно имеет смысл привлечения фактора принадлежности к человеческому роду в качестве единственного эффективного средства разрешения острого межсубъектного или межгруппового противостояния.

Пары отчим/мачеха и пасынок/падчерица нейтрализуют антонимическую пару «хозяин (хозяйка) – гость(я)», привлекая к вниманию ситуацию, когда представитель одной семейной группы поступает на постоянное жительство в другую семью и сообщает хозяевам этого домохозяйства роль субститутов его (ее) собственных родителей, словно заставляя их «гостить»

в роли родителей. Филонимы привлекают социальные ситуации, в которых общая сущность, заложенная в действительном родстве становится абсолютной сущностью для носителей филонимов и относительной сущностью – для носителей иденонимов.