«ИНФОРМАЦИОННО-ИЗДАТЕЛЬСКАЯ ФИРМА ДИАС лтд Москва Джалал ад-дин Руми. СОКРОВИЩА ВСПОМИНАНИЯ. Суфийская поэзия. / Пер. Л. Тираспольского. Москва: ИИФ ДИАС лтд; 1998, -192 ...»
Сокровища вспоминания
ПЕРЕВОД
Леонида Тираспольского
Джалал ад-дин РУМИ
СОКРОВИЩА
ВСПОМИНАНИЯ
Суфийская ПОЭЗИЯ
ИНФОРМАЦИОННО-ИЗДАТЕЛЬСКАЯ
ФИРМА ДИАС лтд
Москва
Джалал ад-дин Руми.
СОКРОВИЩА ВСПОМИНАНИЯ.
Суфийская поэзия. / Пер. Л. Тираспольского.
Москва: ИИФ ДИАС лтд; 1998, -192 с.
В книге представлены переводы Джалал ад-дина Руми на русский язык, сделанные в духе суфийской традиции.
Произведения, включенные в данное издание, охраняются законом об авторском праве. Перепечатка и воспроизведение любым иным способом отдельных частей и всего издания в целом запрещена без разрешения переводчика и издателя.
Всякое коммерческое использование данного издания возможно исключительно с письменного разрешения издателя.
Оформление В.Стуликова Верстка А.Володина Издатель выражает особую признательность ССильванович за организацию издательских работ.
15ВИ 5-86435-015-Х © Л.Тираспольский, перевод, Содержание Вместо предисловия \\х Часть 1 \ Часть н \ Часть ш \ Часть 1 У \ 1 Примечания Джалал ад-дин Руми - величайший персидский поэт-суфий, живший в XIII веке в Малой Азии (которую в исламском мире называли Рум), «наставник с сияющим сердцем, ведущий ка раван любви и опьянения» (А. Джами), - принадлежит к числу самых известных читаемых во всем мире поэтов.
Суфизм - европейское обозначение (на Востоке говорят «тасаввуф») одного из направлений в русле общечеловеческой тенденции переживать жизнь как мистический опыт. Истори чески связанный с исламом, составляющий его внутреннее, глубинное, можно сказать, смысловое течение, суфизм, в то же время, является школой, и, как таковой, он обладает сво дом взглядов, основанным на совокупности мистических опытов тех, кто достиг данным путем полноты реализации своего духа («Мастеров», собственно суфиев); ему присущи определенные практики, преследующие цель раскрытия ду ховной сферы искателей («дервишей»); наконец, он - подоб но другим внутренним религиозным школам - пользуется оп ределенным метафорическим языком, призванным одновре менно вуалировать истину от неподготовленных к ее воспри ятию и выражать ее, невыразимо бесконечную, хоть и косвен ным, но возможно более точным образом.
Из этого последнего обстоятельства проистекает типичней шее свойство классической персидской поэзии - которая, по существу, вся является суфийской: глубочайший подтекст, Вместо предисловия IX переводящий содержание из очевидного плана изысканноутонченной лирики в план сокровенно-метафизический.
Подлинное содержание, - а точнее, сущность суфийской по эзии всегда одна: человек осознает себя как ищущего смысл, всеми помыслами устремляется к единственно достойной в этом отношении цели - постижению Реальной Абсолютно сти Бытия, и, наконец, его отдельное «я» самозабвенно рас творяется в Ней \ Нём.
Итак, то, что может показаться читателю фигуральными по этическими выражениями (например, столь частые упомина ния Возлюбленной \ Возлюбленного или воспевание состояния опьяненности и вина), таковыми отнюдь не являются, обладая постоянством религиозно-психологического значения, прису щим скорее терминам. Оборотной стороной суфийской по эзии оказывается своего рода наука суфийского эзотеризма.
Все сказанное, разумеется, относится и к поэзии Руми, отчасти знакомой нам по отдельным стихотворным переводам из «Ди вана Шамса Табризи» - громадного свода стихов, создававших ся на протяжении почти тридцатилетия, и ненамного менее объемной дидактической поэмы «Маснави». Однако...
Поскольку большинству из нас суфийская поэзия доступна только в переводе, очевидно, что от того, что окажется спо собным увидеть в ней переводчик - от его интерпретации впрямую зависит и то, что сможем увидеть в ней мы. И, дума ется, не подлежит сомнению, что если кто и в состоянии наи более адекватно донести до читателя суть подобной литерату ры в переводе, так это тот, кто сам непосредственно включен в данную эзотерическую традицию (а суфизм и сегодня тра диция живая) и кто при этом уже достиг в своем продвиже нии определенных результатов. Хотя, разумеется, и такой че ловек воспринимает только ту истину- ту часть единой Исти ны, - которую он способен воспринять на данный момент...
Именно такой случай и представляет данная книга. Думается, она не преследует иной цели, как именно - передать адекват но дух поэзии Руми, сохранив при этом живую интонацию общения. «Фи-хи ма фи-хи»:1 здесь то, что здесь есть...
Настоящий перевод неакадемичен; более того, с точки зрения педанта, он, вероятно, уязвим. Во-первых, он имеет дело не с оригинальным текстом на фарси, а с его английским эквива лентом и, следовательно, читатель заведомо вынужден допус тить усиление в таком двойном переводе текстов Руми субъ ективного отпечатка иных личностей. (Правда, здесь, хоть и относительным, но все же гарантом академического соот ветствия оригиналу является апелляция к имени Р.А.Николсона, чья фундаментальность в подходе к поэзии Руми извест на.) Во-вторых, это перевод прозаический. Мы недавно уже имели возможность знакомиться с изречениями поэта в про заических переводах- в книге У.Читтика «В поисках скрытого смысла. Духовное учение Руми», - и очевидно, что в таком ви де на передний план выдвигается заложенный в недрах поэти ческого текста назидательный аспект, облегчая комментатору мировоззрения суфийского Мастера его задачу расшифровки подтекста. Однако, хотя подобный дидактический метод в от ношении столь сложного явления, безусловно актуален - без него многое из подразумеваемого осталось бы сокрытым от читателя, тем более, от читателя, не родившегося в рамках ис ламской культуры, - тем не менее, сам Читтик признается, что в таком виде неизбежно утрачивается импульс послания.
И ведь изящество отделки - неотъемлемая черта мусульман ского Востока...
Отточенностью словосочетаний и вескостью стоящих за ни ми философских значений данный перевод заставляет вспомФи-хи ма фи-хи» - «Здесь то, что здесь есть» прозаический труд Руми, нить о традициях отечественной литературы. И при этом про заичность языка несет в нем принципиально иную нагрузку, нежели у Читтика: это именно благодаря ей и возникает ощу щение безусловного контакта с говорящим. Сохраняемое же интерпретатором членение прозы на строки и строфы вносит в течение мысли мерность, свойственную вещам значитель ным. Такт - вот, думается, слово, определяющее срединный путь автора перевода. И он не ставит перед собой задачи рас шифровывания содержания поэтических образов, тем самым проявляя доверие к читателю, который, если обладает хотя бы некоторым духовным чутьем, сам способен (насколько спосо бен...) понять то общечеловеческое, о чем идет речь.
Это совершенно другой Руми. Он непривычно для нас, помн щих его как слегка лукавого сказителя притч, серьезен. И - о крыт. Руми с настежь распахнутым сердцем, который обр и утратил друга, ставшего для него Всем - и утратил себя, с став Всем. Покуда в человеке существует духовная жажда, стремится реализовать свое лучшее «я», ища отождествле с совершенством, и видит в друге прообраз Друга, и ощуща себя - Им, этот Руми - человек каждого времени.
СОКРОВИЩА
ВСПОМИНАНИЯ
Звук хлопка не возникает от одной руки.Жаждущий стонет: «О, вкуснейшая вода!»
Вода взывает: «Где тот, кто выпьет меня?»
Жажда в наших душах есть магнетизм Воды:
Сто раз ты принимаешь решение отправиться в некое путешествие Он притягивает тебя куда-то еще.
Он поворачивает узду во все стороны, чтобы необъезженная лошадь получше узнала наездника.
Сообразительная лошадь скачет ровно, поскольку знает, что на ней сидит всадник.
Он устремил твое сердце к сотне страстных желаний, разочаровал тебя, а затем разбил твое сердце.
Он сломал крылья твоих первоначальных намерений, как же ты можешь сомневаться в существовании Его предопределение оборвало веревку пустых затей, как же ты можешь оставаться слеп к Его Повелениям?
время от времени осуществляются, чтобы с помощью надежды твое сердце могло бы породить Ведь если бы Он полностью лишил тебя преуспеяния, ты бы отчаялся: как же тогда посеешь зерно ожидания?
и не столкнется затем с бесплодностью, как оно распознает своё смирение пред Божьей волей?
Благодаря неудачам влюбленные постигают Господа.
нет, он свободно избирает служение Нам.
Сказать по правде, цель свободной воли в том, чтобы свободную волю утерять.
Наше сокровенное сознание подобно корню дерева.
И как древесная твердь распускается листьями, листья растут соответственно корню.
С древа веры крылья воспаряют в небо:
«Корень его тверд, а ветви в небесах». Когда ощущение духовного сжатия овладевает тобой, ведь в состоянии расширения и ликования Этот энтузиазм для равновесия требует дохода в виде боли.
иссушающий жар солнца сжег бы сад до корней вглубь земли.
Увядшие растения никогда бы не зазеленели вновь.
У декабря - кислое выражение, но он полон доброты.
Лето смеется, но, тем не менее, разрушает.
Наблюдай за свойствами расширения и сжатия после сжатия кулака наверняка приходит разжатие.
Если бы пальцы всегда были сжаты или всегда разжаты, Твое продвижение направляется этими двумя свойствами, они необходимы тебе как два крыла - птице.
2 - Еда, чтоб набить полный рот, дар любого плодоносящего древа, но дар горла - от одного только Бога.
Он наделяет горлом тело и дух;
Он дает подходящее горло каждой части тебя.
Запах гордыни, алчности и похотливости выдаст тебя, как съеденный лук, Многие молитвы отвергаются из-за их запаха;
испорченное сердце проявляет себя на языке.
Но если твои намерения чисты, Бог приемлет даже неуклюжие речи.
без духовной борьбы и терпения?
Претерпевать ради чаши Божественного Знания будь терпелив, ибо терпение - ключ к радости.
Для любого путника без проводника каждое двухдневное путешествие превращается в столетнее странствие.
Тот, кто практикует ремесло, станет посмешищем, где бы он ни жил.
И сухая, и свежая ветвь близки к солнцу, как можно спрятать солнце от любой из них?
Но насколько же величественнее близость той ветви, которая дает тебе насладиться созревшим плодом!
пускай сухая ветка обретет, если сможет, что-либо, кроме более скорого усыхания!
что, приходя в себя, испытывает сожаление.
Будь одним из тех, кто пьет вино Любви, и к чьей опьяненности стремятся зрелые умы.
Ты подслащиваешь свой аппетит привкусом фантазий, ты дуешь в мешок самости и наполняешь его.
Затем - один укол иглы и ты остался без воздуха.
Так пусть ни один разумный человек Тщеславие и похвальба отталкивают добрые дела и отламывают ветвь милосердия от ствола древа.
Говори честно или же храни молчание, и тогда узришь благодать и насладишься ею.
Из-за того, что фараоново тружение не получило Божьего благословения, всякое его сшивание было, на самом деле, раздиранием.
Движется ли он медленно или скоро, Ищи всегда и всем своим существом, ведь поиск - превосходный проводник на пути.
Хотя ты увечен и прихрамываешь, хотя тело твое согбенно и неуклюже, неустанно волочи ноги к Единому.
Сделай Единое своим священным поиском.
И в речи, и в молчании, и в ароматах повсюду улавливай благоухание Царя.
Надежнейшее место, чтобы укрыть золотые сокровища, какой-нибудь безлюдный, потаенный уголок.
«Радость скрыта под скорбью».
Незрелый плод крепко держится за ветку, поскольку из-за своей незрелости он не готов для дворца.