«Вначале человек помнит только то, что было, затем - то, что было, и то, чего не было, а в конце - только то, чего не было. А. М. Титов ТАЙНЫ СТАЛЬНЫХ КОНСТРУКЦИЙ ...»

на четырехметровые секции, а также на блоки рук, головы, меча и щита. На заводе изготавливались половинки секций скульптурной оболочки с подкрепляющим каркасом. В перевозную конструкцию монтажного блока. Следует отметить, что термин "перевозимый" для тех блоков, которые у нас получались, является несколько условным. Большинство подготовленных к доставке на монФото 3.4. Монтаж меча и фрагмента руки тажную площадку блоков намного превышали габариты, допускаемые по правилам дорожных перевозок. Их транспортирование к месту монтажа вылилось в отдельный масштабный проект со своими согласованиями. Мы смотрим сегодня на монумент издалека, и он поднят на пьедестале. А теперь представьте себя рядом, например, с головой, высота которой около пяти метров, или с 16-метровым мечом с секцией руки, погруженными на огромный трейлер для перевозки! Выбирали особые транспортные маршруты, возили преимущественно ночью, чтобы не мешать городскому транспорту и т. п. Благо, что все это было в пределах Киева. А вот заводские блоки Чаши «Огонь Славы», которую изготавливали николаевские судостроители, возили в Киев по Днепру на специальных баржах, так как из-за больших размеров другим способом доставить их из г. Николаева было просто немыслимо.

Но вернемся к изготовлению фигуры на заводе им. Парижской Коммуны. Готовые поярусные четырехметровые секции фигуры подавались на специально выполненный стенд, где проводили их контрольную сборку, подгонку стыков оболочки и установку фиксаторов. После контрольной сборки секции разбивались на транспортабельные блоки и перевозились на монтажную площадку, где снова объединялись в секции массой до 35 т и устанавливались в проектное положение с помощью специального крана. Дальше оформлялись и сваривались монтажные стыки оболочки.

Для этого были запроектированы и изготовлены самоподъемные леса совершенно новой оригинальной конструкции, которые можно было легко трансформировать, следуя за изменением формы сечения фигуры по высоте.

Изготовление скульптурной оболочки по возможности было индустриализовано. То есть проводилось на современном механическом заводе с использованием соответствующего, преимущественно стандартного заводского оборудования.

Формирование оболочки в натуральную величину с модели масштаба 1:9 проводилось с помощью металлических лекал, которые устанавливались по высоте скульптуры в нижней ее части через каждые 500 мм, а на более сложных фрагментах (верхняя часть скульптуры) – лепкой гипсовых форм. Наиболее сложными в выполнении были верхние секции скульптуры – грудь, плечи, голова и руки.

Для обслуживания скульптуры внутри ее устроены лестничные марши и (как уже упоминалось выше) специальный лифт. Предусмотрена система специальных вентиляционных отверстий. Сложность форм обусловила необходимость разрабатывать по месту целый ряд деталей, принимая каждый раз нестандартные решения. Большая группа проектировщиков провела не один месяц непосредственно на заводескульптуры изготовителе, решая возникающие вопросы. В разгар строительства работали в несколько смен. Под нашим контролем, фактически, был каждый шаг. Такие специфические объекты, видимо, иначе делать и нельзя. В цехах работали и маститые скульпторы – авторы монумента, доводя конкретные формы скульптуры и создавая основу, по которой устанавливался будущий каркас металлической облицовки. И мы тут же, по месту, придумывали и на эскизах рисовали для рабочих наши решения по оболочке и поддерживающему ее каркасу.

Для решения проблем, связанных с разработкой прогрессивных технологий при создании металлического монумента, для которого были использованы новые стали, уникальные решения по формообразованию тонколистовой сварной оболочки из нержавеющей стали на промежуточном каркасе, был привлечен Институт электросварки им. Е. О. Патона.

Творческое руководство по этому разделу работ было поручено лауреату Государственной премии, к. т. н. В. И. Ющенко (вскоре он стал доктором технических наук).

Быстрому строительству, высокому качеству работ, обеспечению надежной эксплуатации объекта оказывала содействие работа оперативной инженерной группы, которая была создана из числа ответственных специалистов института УкрНИИпроектстальконструкция, Института электросварки им. Е. О. Патона НАН Украины, УкрПКТИмонтажспецстроя, УкрДИИНТИЗа, Института общей и неорганической химии НАН Украины и других организаций, которая работала под руководством Председателя Государственного комитета Украинской ССР по делам строительства и архитектуры, Заслуженного строителя Украины, инженера Г. К. Злобина. От нашего института в эту группу входил опытнейший инженер, лауреат Государственной премии (за киевскую телебашню) О. И. Шумицкий, в то время – заместитель главного инженера института.

Открытие мемориального комплекса приобрело значение общегосударственного события с присутствием на ней первых руководителей Коммунистической партии и Правительства Советского Союза (Брежнев Л. И. ).

Продолжим рассказ И. Н. Лебедича, опубликованный в журнале.

– Игорь Николаевич. Скажите, пожалуйста. Более 5 лет работы. Неужели все шло гладко, все сразу получалось, и не было каких-то критических ситуаций?

– Конечно, были. Сразу обозначу, что намеченный год ввода Комплекса в эксплуатацию – 1980 (к 35-летию Победы) не состоялся. И это – несмотря на жесточайший прессинг директивных органов. В последние годы регулярные текущие оперативные совещания на объекте проводил Председатель Госстроя Украины Г. К. Злобин, а ближе к концу строительства часто и сам второй секретарь ЦК КПУ А. А. Титаренко. Напряжение было, как на передовой.

Вот, к примеру, одна из коллизий. Был уже готов проект, и на заводе изготовили первые два нижних блока скульптурной оболочки. У нас первоначально была принята концепция членения скульптурной оболочки поблочными температурно-деформационными швами через каждые 4 м. Так делали всегда и, на мой взгляд, в этом нет ничего страшного. И вот подходим мы с автором-скульптором Василием Захаровичем Бородаем к готовым блокам, и он спрашивает: "А как эти блоки будут сопрягаться между собой?". Я объясняю ему, что простым нахлестом. Верхняя часть оболочки толщиной 1,5 мм с небольшим напуском накроет нижнюю, и никто этот ниточный шов с земли с большого расстояния не увидит.

Вроде бы убедил. Но совершенно неожиданно на одной из следующих оперативок, которую вел сам А. А. Титаренко, Василий Захарович встает и так деликатненько говорит: все, мол, хорошо, но, дескать, вчера я вот подумал, что нахлесточные стыки смежных секций будут заметны глазу, а ведь мы делаем уникальную в мировом масштабе скульптуру. Так вот, нельзя ли обойтись без этих нахлестов?

Наши руководители во главе с тогдашним директором И. А. Нечаевым и главным инженером А. М. Лысенко попытались было объяснить высоким руководителям, что сделать цельносварной оболочку такого размера – это архисложная задача, связанная с решением совершенно новых для нас теоретических проблем устойчивости тонкостенной криволинейной оболочки и решением вопросов ее динамической прочности, что потребует пересмотра всей концепции конструктивного решения. Было обращено внимание, что конструкции уже изготавливаются, и если придется заниматься пересмотром концепции, то следует принимать во внимание, что мировая практика примеров решения такой задачи нам не предлагает. Здесь нужно заметить, что А. А. Титаренко по образованию, как говорят, технарь, и ему не могли быть непонятными те технические проблемы, на которые обращали его внимание. И тем не менее, доводы высокого руководителя были почти дословно такие: "Вы что, не понимаете? Вас ЦК просит. Привлеките любые силы в Украине или за рубежом – но сделайте то, что просит скульптор". Спорить было бесполезно.

3.7. Новые конструктивные решения Это был шок. Мы были резко отброшены назад, и обиднее всего было то, что старое решение, по нашему убеждению, было вполне приемлемым и базировалось на достигнутом мировом опыте. Но делать было нечего. Начались судорожные поиски инженерного решения по созданию цельносварной оболочки. И через два месяца институт докладывал А.

А. Титаренко, что мы уже знаем, как сделать оболочку цельносварной. Конечно, мы обращались к другим организациям за помощью, в том числе и в наш центральный институт к академику Н. П. Мельникову. Там был проведен интересный и полезный научнотехнический совет по этой проблеме. Но конкретных предложений со стороны нам никто так и не смог дать. Подготовить вопрос к научно-техническому совету Н. П. Мельников попросил А. Гвамичаву. Этот блестящий специалист, тогда еще достаточно молодой и перспективный ученый, которого я знал как автора проекта раскрывающейся антенны, которую незадолго до этого вывели успешно в космос, сразу с увлечением окунулся в проблему. Но ведь он коснулся ее впервые, а НТС был назначен на завтра. Видимо, вечером он провел большую творческую работу, поскольку на Совете он сыпал теоретическими выкладками, показывал результаты своих ночных прикидочных расчетов и продекларировал, что в принципе, если не делать температурно-деформационных швов в оболочке и оставить конструктивное решение таким, как оно было запроектировано по схеме с разрезкой на блоки, то напряжения в тонколистовой оболочке не будут превышать определенного достаточно низкого уровня, который он считал приемлемым, хотя и предельным.

Мне запомнилась очень мудрая реакция Н. П. Мельникова на его выступление. Он ему сказал примерно следующее: "Ты посидел всего вечер над сложнейшей проблемой и сделал всего лишь прикидки и думаешь, что взял проблему за бороду. Ты советуешь принять определенное решение на базе этих прикидок. А скажи, пожалуйста, после более детального расчета уровень напряжений может оказаться выше? Вот видишь, ты говоришь, что может. Ну и что наши коллеги тогда будут делать? Опять останутся перед необходимостью решать эту же проблему? Так давайте же будем помогать решать ее, а не создавать видимость, что здесь все просто". В результате на этом совете поддержали нас, что выполнение цельносварной оболочки связано с принципиальным пересмотром конструктивной концепции, но конкретных советов мы от нашего головного института не получили.

Конечно, мне хотелось вернуться в Киев с мнением Научно-технического совета, что эта проблема очень сложная и ею нецелесообразно заниматься, так как ожидающие нас сложности не адекватны тем улучшениям внешнего вида, которого скульпторы ожидают от устранения температурно-деформационных швов. Таким "козликом с колокольчиком" наш головной институт быть не пожелал, понимая, что задачу нам ставит высший орган Украины. И было записано обтекаемо, что, в принципе, проблему решить можно, но ценою изменения конструктивного решения. То есть, мы опять остались сам на сам с этой сложнейшей проблемой.

К тому времени мы уже лучше всех владели вопросом, и поняв, что никто не поможет нам убедить наших высоких руководителей снять ее с повестки дня и продолжать изготовление по имеющемуся проекту, смирились с необходимостью опять напрягаться, надеясь в создавшейся ситуации только на свои силы. И к нашей чести следует констатировать, что с этой сложнейшей задачей мы справились самостоятельно. Было найдено красивое принципиально новое решение. Но чтобы перепроектировать проект, нам нужно было, по нашим прикидкам, полгода. Нам дали 4 месяца, да еще и с условием, что через 2 месяца первые нижние 2 блока должны быть изготовлены. Это тоже был грустный юмор, потому что мы не представляли, как можно изготовить нижние блоки, если только через 4 месяца будут выполнены все проработки и расчеты по новой концепции.