«Константин Фридланд Золотая Аура документальные энерго-повести Со временем мы поймем раз и навсегда, что разум – это не орудие познания, а лишь организатор его: знание ...»

Раздается щелчок, и в комнате зажигается лампа, стоящая на столике в углу. Рядом с лампой узкая кровать, в которой сидит худой, бледный человек, со всех сторон обложенный подушками.

Свет производит на него эффект разорвавшейся бомбы. Бледный человек быстро закрывает глаза одной рукой и сдавленным голосом говорит:

– Адела, выключи свет и скорее дай темные очки. Очень больно глазам.

– Джон, ты сошел с ума, зачем слепому очки от солнца? Что случилось? Не пугай меня, пожалуйста!

– Не бойся, Адела. Все хорошо, – говорит бледный человек, еще сильнее прижимая руку к глазам.

– Джон! Перестань издеваться надо мной, прошу тебя. Я так устала!

– Адела! Слушай, что я говорю! Я прозрел! Я снова могу видеть! Дай же скорее очки. Мне больно. Я так долго был слепым, что любой свет для меня сейчас – слишком ярок.

Мужчина тяжело дышит и больше ничего не говорит. Женщина, наконец, понимает, что произошло. Выключает свет. Отступает назад. Садится у порога комнаты прямо на пол и начинает беззвучно плакать.

В комнате тихо. Адела сидит в сером прямоугольнике проема открытой двери. Над ее головой качаются нерезкие, едва различимые, белесые пятна. Их ровно три. В коридоре, видимо, открыта дверь. Ветер залетает в дом Джона и играет с волшебным светом китайских, бумажных фонариков, висящих под потолком коридора. То, как они двигаются, уже не кажется странным. Их свет увидел только что прозревший человек.

Эти кадры я вижу часто. И в этом «кинофильме» главный герой – Белый Свет. Эти особенные воспоминания всегда со мной, хотя прошло уже много лет с того времени, как Белый Свет излечил очень больного человека.

«Кино» продолжается...

Напротив меня в инвалидной коляске сидит седой человек в черных, круглых очках. Он настолько измучен болезнью, что даже неровное, свистящее дыхание дается ему с видимым усилием.

У седого человека парализована левая сторона тела. Его нога застряла между колесами коляски, а левая рука неестественно прижата к телу. Здоровой правой рукой он выравнивает положение ноги и устраивает свою неподвижную руку на подлокотнике коляски. Отдышавшись, седой человек снимает очки и кладет их на колени. Прозрачные, голубые глаза смотрят не на меня, а куда-то вверх.

Взгляд неподвижен: седой человек – слепой.

Продолжая напряженно смотреть вверх, человек в инвалидной коляске рассказывает свою историю, часто останавливаясь, чтобы отдышаться. Голос так слаб, что шумное дыхание заглушает слова. Зовут человека в инвалидной коляске – Джон.

До болезни Джон работал в школе учителем математики, был большим и толстым. Весил сто двадцать килограмм. Сейчас он так похудел, что весит не больше пятидесяти. Три года назад была обнаружена опухоль поджелудочной железы. Болезнь быстро прогрессировала, и поэтому была сделана срочная операция. Но она была быстрой: открыли – посмотрели – и закрыли. Слишком поздно. Уже ничего нельзя было сделать. С тех пор все дни Джона заполнены мучениями и борьбой со слабостью.

Сильные головные боли появились через полгода после операции. Обследование выявило новую опухоль. Но метастазы принесли с собой не только боль. В один из самых тяжелых дней, Джон полностью ослеп. Но и этого оказалось мало. Опухоль в голове оказалась настолько большой, что вместе с потерей зрения его разбил левосторонний паралич. Состояние ухудшилось катастрофически. В такой ситуации медицина могла помочь очень мало. Джону назначили морфий в неограниченном количестве. Это было единственное, что снимало невыносимые боли.

Последнее время ухудшилось дыхание, стало трудно сидеть. Весь мир уменьшился для Джона до маленькой комнаты, в которой стоит его кровать, и коротких пауз между болями.

Джон еще молод. Когда он заболел, ему было всего сорок три года. Он живет один. За ним ухаживают, сменяя друг друга, родная сестра и приходящая сиделка. Друзья сначала навещали часто, но постепенно почти перестали. Да и трудно здоровым людям общаться с таким тяжелобольным человеком. Тем более, если у больного непростой характер. По всем прогнозам Джон должен был давно умереть. А он все живет. Но это не жизнь, а мучение. Почти три года он ничего не видит и вне дома бывает крайне редко. Но несмотря на боль и потерю сил организм борется за жизнь.

После приступа тяжелого кашля, с трудом восстановив дыхание, Джон говорит, что не верит никому и ничему, и что ко мне он пришел только после долгих уговоров сестры и ее подруги, которой я помог когда-то. Джон уверен, что помочь ему нельзя. Он только надеется, что то, что я делаю, сможет принести ему хотя бы небольшое облегчение. Может быть, тогда он сможет уменьшить прием лекарств. Из-за морфия он почти все время в полубредовом состоянии. Джон устал жить и не жить одновременно.

– Даже поговорить с сестрой не успеваю. Приходит боль, я принимаю морфий и ухожу в забытье, а когда возвращаюсь, то опять где-нибудь сильно болит, и надо эту боль опять чем-то заглушать, – говорит Джон.

Угасший, хриплый голос. В интонации не слышно просьбы о жалости. Только информация.

Места и сил для горя и сожалений не осталось.

Я говорю, что не буду делать никаких прогнозов. Я поработаю, и Джон, возможно, почувствует улучшение. Только после этой первой пробы и мне, и ему будет ясно, что я смогу для него сделать.

Все зависит оттого, насколько будут сильны его реакции на усиленное наполнение биоэнергией.

Джон соглашается, и мы начинаем.

– Закройте, пожалуйста, глаза, – говорю я.

– Я же ничего не вижу, – удивляется Джон.

– Все равно закройте. Так вам будет легче сосредоточиться только на себе и на своих внутренних ощущениях, – говорю я.

Это мои обычные слова при первой встрече. Я знаю, что это важно и для Джона. Я всех прошу закрыть глаза потому, что это помогает сконцентрировать внимание на том, что происходит у человека внутри, что чувствуют его тело и душа. Джон не всегда был слепой. И у него диалог с телом и душой будет происходить так же, как и у всех.

Тоже закрываю глаза.

...Энергия Жизни приходит мгновенно. На голову опускается знакомая тяжесть. Поток энергии, льющейся сверху, усиливается и стягивает голову обручем. Особенно сильно давит на лоб. Энергия Жизни распространяет влияние на пространство вокруг меня, и сгустившийся воздух слегка сдавливает шею. Поток нисходящей энергии над моей макушкой начинает светиться и становится сиреневым, принимая форму сжатой в пружину спирали. Центр спирали легко «ввинчивается» в голову, и доходит до ее середины. Спираль темнеет, приобретая густой фиолетовый цвет, становится упругой и напряженной, набирая силу. Все, что происходит сейчас со мной, вызывает приятное ощущение наполнения силой и энергией.

Хотя я никогда не забуду, как стонал от боли и выбегал из кабинета двадцать лет назад, когда это только начиналось.

Шея вытягивается вверх. Знакомое озоновое чувство электризует мозг. Когда-то это занимало не меньше получаса, – сейчас две минуты. Скрытая сила моего второго, высшего «Я» – проявляется в ощущении всесильной Энергии, приход которой пробуждает настоящее соединение моей личности с моей душой и моим духом. Теперь, – все, что есть «я», – готово к работе.

Все новые и новые витки спирали спускаются сверху, вызывая колющее ощущение острой концентрации силы в районе гипофиза. Спираль расширяется и туго охватывает всю верхнюю часть головы. На этом неуклонное расширение спирали не останавливается. Покинув пределы физического тела, спираль достигает границы головного ореола моей ауры. Спираль «знает», что моя цель – биополе Джона. Центр спирали по-прежнему в моей голове, но просветы между кольцами спирали раздвигаются. Передняя сторона спирали начинает вытягиваться по направлению к Джону. Моя голова раскачивается и, внешне едва заметно, все сильнее кружит под напором убыстряющегося вращения света в витках энергетической спирали. Наступает момент, когда спираль покидает мое биополе и, продвигаясь вперед, тянется к Джону, сидящему в трех метрах от меня. Свет внутри спирали вращается сильнее, просветы между ее витками становятся шире. Еще мгновение, и спираль достигает биополя человека в инвалидной коляске.

Кольца спирали светлеют и «включают» чувствительность уже не только головы, но и моего разума, который давно привык к осознанию другой реальности моей жизни. «Не-фантастической»

реальности осознания моих наблюдений за действиями энергии Жизни. Я не столько чувствую прикосновение света спирали к энергии биополя другого человека, сколько осознаю его. Чувства внутреннего осязания и зрения сливаются с моим разумом воедино, передавая всю необходимую информацию.

Точно так же, как если бы я коснулся рукой поверхности стола или руки другого человека, – очень осторожно притрагиваюсь светом последнего витка спирали к верхней чакре Джона. В ответ чакра вспыхивает темно-лиловым светом, но тут же гаснет. Это не останавливает меня, я знаю, что необходимо много света и терпения, чтобы заставить самую главную чакру человека получать энергию и светиться вновь в постоянном режиме. Начинаю перебирать в голове все вариации уже освоенных мною вибраций энергии, которую я сейчас излучаю для Джона.

Вибрации давящие, вибрации режущие, вибрации «пунктирные», жесткие, плавные, пульсирующие. Разные оттенки фиолетового света волнами пробегают по виткам спирали и поочередно достигают головной чакры Джона. Эффект – тот же. Чакра вспыхивает и гаснет.

Делаю глубокий вздох, сильнее концентрируюсь на своих ощущениях, и голова вдруг становится легкой. Энергия, которую я излучаю, устремляется вверх. Спираль, идущая из моей головы к голове Джона, светлеет, в ней появляется зеленый свет, который смешивается с основным сиреневым светом. Энергия становится очень мягкой и текучей. Я знаю, что имя этой энергии – «Милосердие». На прикосновение энергии Милосердия чакра Джона отзывается тем, что не вспыхивает, как раньше, а начинает светиться ярким изумрудным светом.

Помочь чакре другого человека самостоятельно получать и излучать энергию нелегко. Легкая вибрация энергии Милосердия удерживается с трудом. Как только моя концентрация слабеет и тяжесть в голове усиливается, – в тот же миг изумрудный свет сменяется на фиолетовый, чакра Джона начинает мерцать, грозя погаснуть в любой момент.

Еще один глубокий вздох полной грудью. Еще сильнее сосредотачиваюсь на чакре Джона и тончайших ощущениях перехода энергии, излучаемой моей головой. В результате – мне удается стабилизировать световую фиолетово-зеленую волну, мягко клубящуюся в витках энергетической спирали; головная чакра Джона, наконец-то, начинает светиться самостоятельно. Я убеждаюсь в этом, отводя в сторону и снова притрагиваясь волной Милосердия к изумрудной чакре Джона.

– Вы что-то видите сейчас перед глазами? – спрашиваю я Джона.

– Сначала было все как обычно. То есть, очень темно. Потом картинка перед моими глазами начала светлеть. И по ней поплыли какие-то матовые пятна, – отвечает Джон.

– Мне очень важно знать, какого цвета эти плывущие пятна, и на каком фоне все это происходит?

– спрашиваю я снова.

– Сначала это был серый фон, и пятна были тоже серыми, только более светлыми. Сейчас, фон синий, а пятна зеленые, – с удивлением в голосе говорит Джон. – Я даже не думал никогда, что такое может быть.

– Энергию можно не только чувствовать, но и видеть внутренним зрением, – объясняю я. – То, что вы видите, является отражением энергии, которую вы получаете. Чем светлее и чище цвета, тем сильнее и эффективнее работает с вами энергия. Продолжайте наблюдать за тем, как энергия вам себя показывает.