«УДК 882 ББК 84(2Рос Рус) Д 80 Автор выражает признательность Н. Агамалян, Г. Гавришу, М. Гаглоеву, В. Коровину, Н. Мелентьевой за составление, редактуру и помощь в ...»

Адольф Гитлер — идеальный диджей. Геббельс — веду щий ток шоу. Сталин — чудесный брэнд для продажи таба ка или грузинских вин. Че Гевара рекламирует сотовые теле фоны. И Традиция, и Революция включены в постмодерни стический спектакль без особых проблем. Они существуют виртуально именно потому, что они более невозможны в ре альности. Впрочем, в постмодерне виртуально все: деньги, наслаждения, культ, труд, общество, власть… Когда такая парадигма переносится в «недосовремен ную» Россию, она мобилизует проколониальную элиту, дает ей парадигмальные ключи и стилистические коды контро ля. Но есть у русского постмодерна и совершенно иной ас пект. На уровне политического бессознательного русское общество не принимало западный «телос», всякий раз ста Dugin_Geopolitika_84x108.qxd 13.11.2012 15:30 Page раясь перетолковать навязанные парадигмы «модерна»

в «премодернистском» ключе. Этот тонкий процесс связан со структурой коллективного бессознательного русских.

Сложно детально описать этот процесс, он заведомо остере гается внешней рационализации, ускользает от нее. Этот пласт коллективного бессознательного представляет собой гигантский психический потенциал, некий активный диспо зитив реинтрепретационных, ресемантизационных страте гий, диспозитив перетолковывания.

Диспозитив перетолковывания у русских существенно отличается от аналогичных инстанций традиционных куль тур (например, азиатских) тем, что он располагается гораз до ближе к поверхности сознания, стучится в двери рассуд ка, пытается выбраться на поверхность. Азиатские куль туры, модернизируясь, игнорируют корневые парадигмы этого процесса, пряча архетипы в глубины психики. Япон ский философ кантианец легко остается законченным и со вершенным буддистом, даже не подозревающим, что Кант имел в виду что то другое. Пласты архаического диспозити ва у японца фундаментальны, как гранитный цоколь. Азиа ты, подчиняясь «модерну» внешне, не обращают на него, по сути, никакого внимания, оставаясь сами собой. Русские же, смутно и непрямо, стремятся концептуализировать свою внутреннюю позицию. Это переводит диспозитив ресеман тизации в основу национального мессианства.

Евразиец П. Савицкий в рецензии на книгу Н. Трубецко го «Европа и человечество» заметил, что только русские способны обобщить архаический потенциал традиционных обществ Азии в активную контридеологию, в альтернатив ную парадигму. Евразийцы признавали за русскими воз можность активного противостояния модерну, модерниза ции как вестернизации. Именно активный антимодерн, в свою очередь, вел к «модернизации» без «вестернизации», т. е. к такой модернизации, которая была бы направлена на противостояние парадигме Запада, его «телосу». Историче ской иллюстрацией этого явления служит весь период со Dugin_Geopolitika_84x108.qxd 13.11.2012 15:30 Page ветской истории (понятый, вслед за М. Агурским, в духе «национал большевизма»), а максимальная рационализа ция его обнаруживается в интуициях евразийцев. Речь идет о том, что у России был (и отчасти остается) не просто арха ический диспозитив коллективного бессознательного, но и вектор к рационализации программы «антимодерна»

или «иного модерна».

Вот здесь то и заключается самое интересное. Искусст венное колонизаторское внедрение в современную Россию парадигмы постмодерна, за счет безразличия и игрового, зрелищного (псевдо) интереса Запада к табу, приоткрывает русским новые возможности. Постмодерн не видит в премо дерне опасности, так как он есть «реализовавшийся» (а не «реализующийся»!) «телос» модерна, возникающий только тогда, когда все альтернативы модерну действенно сняты.

Будучи примененным к иной контекстуальной среде, это может дать непредсказуемые результаты… В западном контексте постмодерн размывает упругость модернизационной стратегии, так как «телосу» уже ничто не угрожает. В Азии постмодерн все равно не поймут, как не поняли модерн, перетолковывая его как то по своему (но в целом безобидно). А в России постмодернистский эзоте ризм, выйдя на улицы, грозит стать брешью в стихии запад ного «телоса», его «антитезой», его «темным дублем». Если прозападная, компрадорская элита видит в Че Геваре брэнд мобильной связи, то антизападные, евразийские массы, иро нично поймав нить игры, могут превратить мобильник в средства Революции (ведь, согласно постмодернизму, озна чающего и означаемого больше нет, есть только знаки). Точ но так же у массы, в отличие от элит, не Сталин брэндирует «красное вино», но после «красного вина» рождается вели кая ностальгия по Сталину. В каком то смысле народный массовый постмодерн в России может породить «антите лос», стать топливом нового рывка евразийского мессианст ва и превратить рециклирование алеаторных кодов змеино го контроля системы в экстатическую имперскую практику Вечного Возвращения… Dugin_Geopolitika_84x108.qxd 13.11.2012 15:30 Page Глава 3. Эволюция социально политических Какое бы социальное явление мы ни рассматривали, сле дует точно локализовать его в парадигмах исторического процесса по линии «премодерн» («традиционное общест во») — «модерн» (Новое время) — «постмодерн». Очевидно, что смена парадигм происходит не мгновенно, а занимает довольно растянутый исторический период. В этом качест венная содержательная нагрузка исторического процесса:

модерн, с его революционной повесткой дня, элиминацией метафизики, освобождением индивидуума, разрушением старых социокультурных, политических и религиозных форм, вытесняет премодерн постепенно, а тот («традици онное общество»), в свою очередь, упорствует, ищет новых воплощений, стремится одновременно прямо противосто ять ему и проникать изнутри, имитируя «модернизацию».

Сложность картины смены парадигм никогда не позволяет однозначно определить, когда модерн победил, а премодерн исчез. Нельзя спешить с выводами: премодерн очень устой чив, жизнеспособен, глубок и способен прорасти сквозь ра циональную программу модерна, как трава сквозь асфальт.

Иррациональное, мифы, чувства, сны, интуиции ведут про тив модерна свою тайную работу, не останавливаясь ни на Проследим цепи парадигмальных эволюций на приме ре трансформаций идентичностей — социальной, полити ческой, индивидуальной.

Премодерн знает следующие основные идентичности:

Империя объединяет в общий рациональный проект не сколько этнических групп, универсализируя определенный Dugin_Geopolitika_84x108.qxd 13.11.2012 15:30 Page культурный тип, который ложится в основу выработки сис темы особой имперской рациональности, всегда подчинен ной высшей, сверхрациональной, трансцендентной цели (imperium sacrum). Империи, как правило, открыты к асси миляции определенных культурных элементов различных охваченных ею этносов, что делает имперский механизм ча ще всего надэтническим. Это справедливо как для классиче ских персидской, греческой или Римской империй, так и для кочевых империй гуннов, тюрков или Чингисхана.

Имперская идентичность воспринимается гражданами Им перии как соучастие в общности универсального проекта, в общности судьбы. Политически возвышаясь над этносом, человек премодерна попадает в Империю, вступает в актив ное взаимодействие с «legacy of empire». Империя для чело века традиционного общества не данность, но задание.

Этнос — это, напротив, данность. Это матрица культур ной, языковой, психологической, родовой, кровной, но и со циальной природы человека. Рождаясь в премодерне, чело век попадает в этнос и чаще всего остается в нем до самой смерти. Этнос — это непосредственная идентичность челове ка традиционного общества, откуда он черпает все — язык, обычаи, психологические и культурные установки, жизнен ную программу, систему возрастных и социальных иденти фикаций и т. д. Этнос также обладает рациональностью, но эта рациональность, в отличие от имперской, локальна, имеет ограниченный ареал применения. Этническое мышле ние неразрывно связано с языком. Через язык человек инте грируется в этнос, получает имя, определяет свое место в ми ре. Эта органичная идентичность в традиционном обществе намного превосходит индивидуальное начало: человек этни ческий есть элемент единого целого, понятого (холистски) как неразделимое единство, главный и непоколебимый дис позитив онтологии. Человек в «традиционном обществе»

есть в той мере, в какой он есть русский, грек, татарин, гер Религия — особая форма идентичности премодерна.

В некоторых случаях она совпадает с этносом (иудаизм).

Dugin_Geopolitika_84x108.qxd 13.11.2012 15:30 Page В других случаях она опирается на стратегический потен циал империи (римское язычество, позже христианство в Византии). Иногда религия сама способна консолидиро вать различные этносы, превращая их в единое стратегиче ское целое (исламский халифат). И наконец, религия может формировать общую надэтническую идентичность в отры ве и от этноса, и от империи (буддизм в Китае, Японии и т. д.) Религия является также диспозитивом идентично сти и онтологии, который, однако, сообщает свое качество иначе, нежели естественная этническая среда или жесткие силовые императивы империи. Религия обращается к инди видууму непосредственно, возводя его к соучастию в особом уровне существования, где он становится элементом особо го духовного процесса, определяемого в разных религиях по разному (спасение в христианстве, освобождение в ин дуизме, нирвана в буддизме и т. д.).

Кастовый (или, смягченно, сословный) принцип харак терен для большинства типов традиционного общества. По чти все они основаны на иерархии, где высшие касты соот ветствуют духу, низшие — материи. Человек премодерна отождествляет себя со своей кастой, которая дает ему обос нование для социальной жизни и самопозиционирования.

Иерархия — дословно «священновластие» — является не отъемлемой чертой традиционного общества.

Модерн сознательно нацелен на то, чтобы сокрушить и ниспровергнуть идентичности премодерна. Его програм ма состоит в последовательном опрокидывании пропорций «традиционного общества». Модерн предлагает свою систе — государство (tat nation) — вместо империи;

— равенство индивидуумов, граждан (права челове Государство мыслится модерном как антиимперия. Это особенно очевидно в теориях Маккиавелли, Бодена, Гоббса.

Dugin_Geopolitika_84x108.qxd 13.11.2012 15:30 Page В империи ими критикуется принцип трансцендентности, особой сверхрациональной телеологии, линия великой судь бы. Государство, в современном понимании, рассматривает ся как чисто рациональный аппарат, имеющий не столько позитивную (мессианскую) нагрузку, сколько механиче скую задачу не допустить «войны всех против всех» (Гоббс), сбалансировать эгоистические, хаотические и противоречи вые импульсы «автономных индивидуумов». В разработке концепции Государства большую роль сыграло протестант ское учение — с его резкой индивидуализацией духовного начала, критикой католических традиций и церковных ин На место органического кровно культурного родства в модерне приходит нация как искусственно организованный конгломерат граждан конкретного государства. Создание на ций и государств уничтожает этносы, переверстывает их под единый формальный шаблон. В нации органические кровно родственные и культурные связи распадаются, заменяясь ме ханически выстроенной формализованной системой. Проис ходит унификация граждан под шаблон Государства.

Институт традиционных религий маргинализируется, модерн утверждает идеал «светскости», секуляризма. Рели гиям отводится место на периферии общества, они превра щаются из действенного фактора организации коллективной идентичности в личное дело каждого, никак не влияющее на структуру общественного целого. Лаицизм настаивает на этом эксплицитно.

Иерархическая модель модерном также отвергается, ин дивидуумы считаются принципиально равными, разделен ными на классы лишь произвольностью личной судьбы.